Выжил в лагере и Николай Заболоцкий!..
Кто тянул тихо, преданно общую лямку,
У того в супе плавали вкусные клёцки.
Ни Ахматову, антисоветчицу как бы,
Ни советского Зощенко не расстреляли!..
Пастернаку назвали предателем-гадом,
Умереть дали тихо враги-эскулапы.
И никто подпевалу кулацкого тоже
Не стрелял, не душил и, конечно, не вешал:
Много пил ваш хвалёный Есенин похоже —
В «Негодяев стране» автор тоже помешан…
Если сказки и дальше рассказывать взрослым,
То историю сделаем сборником сказок
И страна всем предстанет великой и рослой,
Самой главной по главному Бога указу!
Барабаны
Дробь барабанов всё слаще и громче,
Режет оркестр фортиссимо марш,
Армии шаг вдохновенно порочен,
Славу народу Полковник пророчит,
Правда, запал отсырел и просрочен,
Но капеллан пробуждает кураж!
Тих и задумчив, стою на параде:
Хочется с армией вместе шагать,
После победы хвалиться наградой,
Правда, волнует конец этой драмы —
Кровью истечь в чужеземном овраге
И не вернуться домой никогда…
Ночью, когда все уснули в квартире
Старую книжку зачем-то листал:
Всё повторяется в яростном мире,
Мучат и мочат друг друга в сортире,
И сообщают об этом в эфире —
И под себя пишут новый устав!..
Новое старое
Дверь закрыв на засов, я закутался в плед —
Но за дверью стальной я оставил свой след,
И по следу души, что кровит на асфальт,
Меня выследить будет опричнику в кайф.
Он придёт с автоматом, с мечом и копьём,
И увижу я Русь крепостную живьём,
Что на цепь сладострастно посадит меня,
Героизмом за деньги меня поманя.
Я живого сатрапа увижу лицо,
Что публично меня назовёт подлецом,
Ведь я, радости жизни безмерно любя,
Не хочу гнить в окопе, бессмертье губя.
Но опричнику любо пытать и топтать —
В этом видит опричник державную стать,
В этом видит опричник российскую суть,
Свой особый Божественно-дьявольский путь.
И пойду я особым российским путём
Фигурально в цепях, но с реальным ружьём,
Мозг ломая: «Прав Тютчев?.. А может, не прав?..»
На Руси тот и прав, у кого больше прав!..
Даже, если – дрожащий подонок и тварь,
На верху ты – мудрец и герой, и бунтарь!
Грозный царь – ты, и Сталин,
ты – вождь и главарь!..
Вроде, новое время, но всё – словно встарь!
Прекрасное Далёко
Прекрасное Далёко спускается с небес —
И страшно за мальчишек, и горько за невест.
И больно за Отчизну, которую люблю,
И стыдно за народ мой, что мылит сам петлю…
Какие песни пели!.. Как верили в добро!..
Прекрасное Далёко сломало мой народ.
Все нервы растоптало! Не стало мочи ждать,
Когда же над Россией свершится благодать?
Когда же нас полюбят за подвиг вековой?
Когда же мы уедем из зоны фронтовой?
Когда же манна с неба нам в руки упадёт?
Когда же голубь мира гнездо своё совьёт?
Прекрасное Далёко!.. О, как же ты жестоко!
И Маркс, и Ленин-Сталин, и Ельцин-Горбачёв —
Все знали, как однажды под рёбра, словно током,
Ты нож вонзишь глубоко, огрея кирпичом…
Ковчег
Какая боль!.. Какой безумный выбор
Мне предлагает вновь незрячая судьба:
Возможен вдох, но не возможен выдох —
Я должен выбрать полужизнь полураба!
Не жизнь, а полужизнь велят мне выбрать,
Чтоб пресмыкаться, словно скользкий,
жирный червь.
Я должен совесть, словно зуб свой вырвать,
Стерев с лица своеобразье ярких черт.
Все, как один! В одном строю! Как в Прошлом,
Безумном, вечном, разбивающем лицо,
Что стало Настоящим, приторно-киношным,
Уравнивающим героя с подлецом.
Я должен ликовать, что мы в ковчеге
Богоспасаемом плывём по воле волн,
А выйдя нА берег, в несмазанной телеге
Вдаль понесёмся, побеждая произвол.
Надеть, как тёплый шарф на шею, цепи
И проведя черту, спокойно выйти вон,
Раз не понятны и размыты цели
И оглушает мозг слов звонких перезвон.
Теперь, мой Бог, не так, как раньше было: