Оккупационные марки кочевали из кармана в карман. Играли, пока пан Чук не снял самый крупный за весь вечер «банк». Сгреб марки, не считая, и поспешил к выходу.

– Хлопци, спать! – бросил он, задержавшись у двери. – И щоб мертвецка тишина, зрозумилы? Не нарушать порядку. Застану – завтра на весь день барабулю чистыть!

Он хлопнул дверью, потом, минуту спустя, тихонько приоткрыл ее: все трое разбирали постели.

Никогда не думается так, как ночью. Темень и тишина. Те, двое, уснули сразу. Наверное, они все уже передумали. Особенно тот, постарше. На Хасане воевал. А этот, молодой? Пришел искупить вину. Перед кем? Врагами своей Родины, своего народа? Как все это понять? О Родине ни тот, ни другой ни слова. За весь вечер. Почему? Неужели забыли? Ту Родину, которая дала им жизнь? И им самим, и их отцам и дедам, прадедам и прапрадедам… Всем людям этой земли, живым и мертвым!

Как жить с ними? Есть, пить, дышать одним воздухом? Ходить на занятия, где тебя будут учить враги? И чему учить! Завтра они начнут делать из тебя шпиона. Своего шпиона. Тебе страшно? Мурашки по спине бегут? Привыкай, Александр, привыкай. И учись по-настоящему, с усердием. Эта игра потруднее двадцати одного, здесь ставишь на жизнь. Не на оккупационные марки.

Только не теряйся с самого начала. Твой боевой строй не здесь, а за линией фронта. И если судьбе было угодно забросить тебя в логово зверя, оставайся самим собой. Еще раз, по-военному, оцени обстановку, уясни свои задачи. Поступай так, как если бы тебя послало сюда командование Красной армии. Прежде всего считай, что первая часть боевого задания успешно выполнена: тебе удалось пробраться в разведывательную школу «Абверкоманды-103». Для разведчика это не так уж мало. Далее: ты лично познакомился с самим шефом команды. По его указанию зачислен в группу радистов. С завтрашнего дня приступай к сбору сведений о школе, ее составе – преподавательском и курсантском, о подготовленных для заброски в тыл Красной армии агентах.

Вот только ничего этого ты не запишешь и не передашь своим, все надо хранить в памяти. Наблюдать и запоминать: имена, лица, числа… Одним словом, все то, что может представить военный интерес для советского командования…

Утром доктор Пониковский ознакомил Козлова с учебной программой. Большую часть времени его будут учить радиоделу. Чтобы быстро и точно передавать по радио шпионские сведения, надо уметь работать на ключе, знать устройство рации. Теоретические занятия перемежались с практическими. Будущие лазутчики должны научиться незаметно проникать в расположение воинской части, не выделяться среди людей военных. Программа включала в себя занятия по огневой и строевой подготовке, по топографии и тактике.

– Вас научат ориентироваться на местности, – говорил Пониковский, не догадываясь, что этому Козлова давно уже научили. – Ночью ли, днем ли… Определять расстояние… Ходить по азимуту…

Слушая Пониковского, Козлов думал: «Что ты за человек и какова твоя роль в подготовке шпионов? Много ли их прошло через твои руки и куда заброшены взращенные тобой птенцы? Давно ли служишь фашистской разведке и за что она тебя ценит?»

Возможно, доктор Пониковский обладал способностью читать чужие мысли. Возможно, природа наделила его особым, нечеловеческим чутьем. Кто ж его знает. Но едва Александр Иванович подумал о нем, глаза зондерфюрера – черные, недобрые – гневно сверкнули, кончик носа, украшенный крупной бородавкой, побагровел. Продолжать с ним беседу было небезопасно.

– Я могу идти? – спросил Козлов, не выдержав его взгляда. – Скоро начнутся занятия.