– Это было в марте?

– Да, – ответил сын.

После этого она нам рассказала про свой «вещий» сон. Ей приснилось, что у сына по какой-то причине образовался шрам на щеке в виде молнии. Она никому об этом не рассказывала, но часто вспоминала. Тревожило её это почему-то. А тут шрам от операции был точной копией шрама на щеке во сне.

Объяснить такое совпадение я не могу до сих пор. Интуиция? Постоянная тревога матери за сына, находящегося на службе в зоне риска, и отсюда различные картины воображения? Какая-то биоэнергетика, связывающая пожизненно мать с ребёнком, или биополе?

Ещё много физических полей не открыто. Например, известен факт, что акула чувствует кровь раненой жертвы за многие мили, а как? Диффузия невозможна, значит неконтактно существует неизвестное поле? А дельфины разговаривают, передавая своё «видение» друг другу, как? Необъяснимых фактов множество. Надеюсь на учёных, которые всё же познают, каким образом матери часто неконтактно узнают состояние своего отпрыска, особенно в экстремальной ситуации.

И закончить сюжеты про аппендицит хочу, рассказав о моём сослуживце Соколове Валентине Евгеньевиче.

Он старше меня на год или два. Служил штурманом на соседней «малютке». Жили мы в Балаклаве в одном доме, как говорят, дружили семьями. Потом он на Северном флоте дослужился до командира атомохода, получил звание Героя Советского Союза за подвиг по скрытной проводке двух атомных подводных лодок вокруг земного шара под носом у американцев, написал книгу «Подо льдами Арктики». Сейчас живёт в Одессе, руководит клубом ветеранов-подводников.

Так вот что рассказал мне Валентин Евгеньевич про аппендицит в автономном плавании в Норвежском море на широте 81 градус, подо льдами Арктики:

«Командовал я тогда подводной лодкой К-438. Шла середина автономки. Входит ко мне в каюту капитан медицинской службы Игорь Иванов, начальник медслужбы корабля, и докладывает:

– У турбиниста матроса Шагатаева приступ острого аппендицита. Необходима срочная операция.

В таких высоких широтах, да ещё подо льдом, хирургам работать не приходилось.

– Доклад Ваш принял, приступайте готовить операцию.

Вижу, доктор растерян. Выясняю. Оказывается, он никогда операций аппендицита не делал. Тогда я при нём включил телевизионную систему наружного наблюдения. Показал, что над нами тяжёлые льды со сталактитами. Всплыть невозможно. Идти к чистой воде и ждать корабль обеспечения долго. И ещё: есть приказ ни при каких обстоятельствах себя не обнаруживать. Одна человеческая жизнь здесь была не в счёт. Что делать?

Глядя в бледное лицо врача, я сказал:

– Даю сутки на подготовку операции, по готовности, доложить.

Всё подготовили, сбавили ход до минимума, боцман держит глубину 50 метров, дифферент ноль градусов, в лодке тишина, трансляция включена на все отсеки, доклады врача командиру слышит весь экипаж.

– Операция началась, сделал первый надрез.

И опять тишина. Долгая тишина. Через какое-то время доклад:

– Мы не можем найти аппендикс. Что делать?

Понимаю, что врач опять растерян. Чем ему помочь? Да, можно взять часть моральной ответственности на себя!

Спокойно вполголоса говорю:

– Приказываю продолжить операцию.

Буквально, сразу же ответ:

– Аппендикс найден!

В лодке стало ещё тише. Слышно даже было, как у микрофона дышит вахтенный офицер.

Через час-полтора мне принесли банку с законсервированным аппендиксом. Всё слава богу.

Через несколько дней и матрос Шаготаев поправился, и доктор порозовел, и домой в базу мы направились».

Я всегда вспоминаю своего доктора Минючица, когда передо мной дилемма, а её надо решать, зажав всю свою волю в кулак. Потому, что мужественным называется тот, кто безбоязненно идёт навстречу всем своим проблемам. Хорошо, правда, если ему ещё помогает его интуиция. Ведь, интуиция – это искусство чтения чистых страниц.