– Мой брат был математическим гением нашей семьи. Единственная причина, по которой я не отстаю, это потому, что он со мной занимался. Эйрис не сдал свою книгу в библиотеку, наверняка знал, что она мне еще пригодится.

С таким же почтением, с каким моя мама демонстрировала семейную Библию, Эхо достала из рюкзака старую потрепанную книгу по математическому анализу и начала переворачивать страницы, содержавшие многочисленные заметки синими или черными чернилами на полях.

– Наверное, это делает из меня мошенницу, да?

Нет, это значит, что у тебя был любящий брат.

Помогала ли моим братьям их приемная мать с домашней работой, или она была как жена Джеральда? Запиралась в спальне и делала вид, что ее приемных детей не существует и что ее муж нас не бьет.

Эхо провела пальцами по записям на страничке.

– Я скучаю по нему. Он погиб два года назад в Афганистане. – Девушка вцепилась в книгу, будто та была ее спасательным кругом. – Был взрыв.

– Мне жаль.

– Спасибо, – проговорила Эхо безжизненным голосом.

– Она никогда не утихнет, – сказал я. – Боль. Раны покрываются коркой, и тебя больше не разрывает на части. Но когда ты будешь ожидать этого меньше всего, боль вспыхнет, чтобы напомнить, что ты никогда уже не будешь прежним.

Сам не знаю, зачем я рассказывал ей это. Может, потому, что Эхо была первым человеком с момента смерти моих родителей, кто мог меня понять. Погрузившись в свои мысли, я уставился на мигающие флуоресцентные лампы на потолке. Горят. Не горят. Горят. Не горят. Хотел бы я найти кнопку, выключающую мою боль.

На землю меня вернуло теплое, легкое прикосновение. Или отослало прямиком на небеса. В любом случае оно выдернуло меня из ада. Розовые пальчики Эхо гладили меня по ладони.

– Кого ты потерял?

– Родителей. – Лицо девушки выражало не жалость, лишь понимание. – Думаешь, миссис Коллинз специально свела двух самых разрушенных учеников в школе? – Я сверкнул улыбкой, чтобы правдивость этого предположения не разбила остатки моего сердца.

Эхо убрала руку.

– Ух ты. А я думала, что единственная в этой школе, кто все время притворяется.

Желая еще ее прикосновений, я пересел так, чтобы моя рука касалась ее плеча. Губы Эхо не двигались, но моя сирена все равно пела. Ее песня обжигала мне кожу, а запах сахара и корицы – нос.

Задний карман джинсов Эхо завибрировал, снова отправляя меня в ад… простите – в школу. Мне срочно нужно было закурить.

Она набрала сообщение на своем айфоне. Наверное, этому везучему сукиному сыну, ее обезьяноподобному парню. Улыбка сирены испарилась с лица девушки, а ведь я так пытался ее вызвать! Это уже попахивало трагедией.

– Ты в порядке?

– Да. Мачеха контролирует каждый мой шаг, – сказала она с деланым равнодушием.

Я облегченно вздохнул. Лучше мачеха, чем та макака.

– По крайней мере, у тебя есть кто-то, кто заботится о тебе. – Сомневаюсь, что Ширли и Дэйл знали о существовании у меня мобильного. – Прости, что довел тебя до слез. Обещаю, в будущем я буду хорошо себя вести.

– Значит ли это, что я теперь твой учитель?

– Думаю, да.

Эхо натянула рукава.

– Ты не доводил меня до слез. Твои слова не помогли ситуации, но ты не доводил меня до слез.

Она не прятала свои руки, пока учила меня… когда прикасалась ко мне. Вот дерьмо, я совсем забыл о ее шрамах. Черт, да она сама о них забыла! До этого момента. Я хотел вернуть тот миг и снова увидеть ее улыбку.

– Тогда кто? Я давно не дрался. Моя репутация будет испорчена, если я слишком долго буду вести себя как паинька.

Эхо боролась, но я победил. Ее улыбка вернулась на короткое ослепительное мгновение.

– Если ты подерешься с миссис Коллинз, тебя точно исключат. Так что спасибо, но не стоит.