- А это расписание твоей группы на ближайшие три семестра – мне прислали, потому что я веду у вас примерно треть лекций и семинаров. Угадываешь, к чему я клоню?

Как не угадать, с тоской поняла я. Решил бить по всем фронтам. И если насмешки однокурсников я бы еще стерпела, то как бороться с тем, что один из главных преподов потока решил валить меня по всем предметам?

Если бы была запись с его домогательствами… Но ее нет. Есть просто наш с ним разговор, где он просит меня достать ему тетрадь с верхней полки…

- Я жду, Семенова… - повторил он, и внезапно я поняла, что мне надо делать.

Тянуть время. Что-нибудь да поменяется – вплоть до того, что он сам «перегорит». Или опомнится. Все же взрослый человек, а не мальчишка-третьекурсник с острой формой спермотоксикоза.

- Как вы догадались, что я вас записываю?

Он нетерпеливо поморщился.

- Вот ты умеешь сбить настрой. А я уже представлял, как ты лежишь ты у меня на столе попой кверху.

Тянуть время придется умело, поняла я, и сняла наручные часы. Положила их на стол.

- Один ответ, одна вещь.

Он сузил глаза.

- Принято. У меня установлена камера в приемной у Миланы. Я увидел, как ты не желаешь оставлять свой телефон, и заинтересовался, почему. А потом просто сложил два и два.

 - И все? Какая прозорливость…

- Еще одну вещь, пожалуйста. Не украшение.

 Мое сердце заколотилось так, будто я только что пробежала стометровку. И не только от страха.  

- А если кто-нибудь… войдет?

Виктор Алексеевич подался вперед, буравя меня взглядом.

- Все может быть. Войдет и увидит тебя – голую. Но не бойся, я скажу, что вызвал девочку из эскорт-агентства. Мне простят.

Мне придется снять перед ним свитер, поняла вдруг я. От этого не отвертеться, не потянуть больше времени. Разве что использовать ситуацию с пользой…

– Расскажите, что случилось с Ритой…  

И потащила свитер наверх.

Не сводя взгляда с моей руки, он ответил.

– Приперлась ко мне – в точности, как ты. Только про микрофон не додумалась… Чуть не с порога сорвала с себя футболку. Села в это самое кресло, напротив меня и…

Знаменский замолчал, уставившись на мою грудь в тонком, белом бюстгальтере.

– Вот у нее лифчик точно подороже был, – чуть осипшим голосом произнес он наконец.

И явно не знал больше, что сказать. И я тоже не знала. Что можно сказать, когда сидишь в кабинете своего преподавателя в одном белье – несчастная и замерзшая? Чувствуя, что тебя сейчас разложат на столе и используют, как дешевую куклу из секс-шопа. Именно что дешевую – судя по последней реплике.

– Одевайся… - все также хрипло приказал Виктор Алексеевич.

Что?! Я чуть не подпрыгнула. Неужели совесть проснулась? Подхватила смятый в руках джемпер, путаясь в рукавах, принялась натягивать.

А когда просунула голову в горловину, увидела его – близко, совсем рядом. Крепко взяв за плечо и дернув вверх, Знаменский заставил меня подняться на ноги.

А потом наклонился и поцеловал. Прямо в губы. Сильно, уверенно и горячо – будто мы делали это уже не один раз.   

Мир остановился.

Совершенно ошалев, я закрыла глаза, уже не пытаясь осмыслить происходящее… просто отдаваясь на волю ощущениям и эмоциям... на волю этим губам – властным и терзающим, заставляющим раскрываться и отдавать всю себя. А еще отвечать. Жадно и безудержно целоваться с человеком, который только что…

Опомнившись, я в ужасе отпрянула.

– Что… Что вы делаете?

Вытирая рот, я пыталась скрыть дрожь в руках, хоть и знала, что это бесполезно.

– Можешь пока идти, - глухо сказал Виктор Алексеевич, снимая руку с моего плеча.

Я не могла поверить. Идти?! Вот так просто – «можешь идти»?!

Не давая себе усомниться в правильности того, что делаю, я сдернулась с места и побежала к выходу. Как вдруг, осознав кое-что, остановилась и обернулась.