– Да я не сомневаюсь, что я и сам на айфон неплохо пофоткаю, – закатывает он глаза, – но в договоре указано его имя. Заменим фотографа и «Адамант» нас нагнет на неустойку.

– Но…

– Нет, – опережает он меня. – Имя модели там не значится. Иначе я бы не пытался заранее заменить ее на кого-то другого.

Приходится признать, что мне нечем крыть. Несмотря на то, что этот контракт я организовала практически в одиночку, договор я не читала. Для этого у нас есть юрист. Да и сам Игнат Юрьевич разбирается в таких нюансах гораздо лучше меня. Моей задачей было подготовить крутое предложение для представителей «Адаманта», а также найти фотографа, модель и визажиста, что уже само по себе выходит за рамки обязанностей стажера, но я справилась. По крайней мере, еще час назад я так считала.

И несмотря на то, что моей вины здесь нет, чувствую себя паршиво. Я, хоть и удивляюсь, что этот зверюга так хорошо разбирается в тонкостях договора, но понимаю, что врать ему смысла нет. Судя по тому как он на меня смотрит – увидеть меня в нижнем белье – меньшее, чего он хочет в данный момент.

И в этом мы с ним солидарны.

О том, что у фирмы уже давно проблемы, я в курсе. Все из-за чертова «Роялти» – крупного рекламного агентства, которое успело удачно поглотить с десяток конкурентов. Кому-то повезло больше и они просто выкупили их активы, а кому-то меньше и они планомерно переманили к себе всех клиентов и «мелкие рыбешки» остались совсем без корма, вследствие чего вынуждены были закрыться.

Насколько я знаю, они неоднократно пытались выкупить бизнес у Игната Юрьевича, но он слишком дорожил фирмой, несмотря на то, что выгодных контрактов с каждым разом становилось меньше и меньше. Очень хочется надеяться, что Кулаков-младший преувеличивает и один сорванный контракт не станет последней каплей для компании. Но что, если он прав? Что, если к тому моменту, когда его отец выйдет из больницы и будет готов вернуться к управлению, управлять будет уже нечем?

Я окидываю растерянным взглядом студию и несмотря на толстые стены, отчетливо вижу за ними весь офис. Все кабинеты, высокий стол Софочки в приемной, уютную кухню и огромную гардеробную с кучей реквизита для съемок. Я не могу допустить, чтобы Игнат Юрьевич это все потерял. «Роялти» не упустит шанса добить нас, в этом я уверена. Полгода назад я именно там начала проходить свою стажировку для преддипломной практики, но когда я бежала оттуда сверкая пятками, Кулаков принял меня к себе. И поэтому меньшее, что я могу сделать – это помочь сохранить фирму. Уверена, Даша загримирует меня так, что никто и не узнает. За Бланко можно не переживать, я ему что в белье, что без не особо интересна. А вот Алексей… но он же здесь временно, верно? Через пару дней босс окончательно придет в себя, выйдет из больницы и вернется в строй, а его сына я больше никогда в жизни не увижу.

В моей работе убедительность – одно из важнейших качеств, поэтому в том, что я дожму мышку, даже не сомневаюсь. Сомневаюсь лишь в успехе самой операции. А будет ли толк? Фотошоп, макияж… тут надо еще уметь позировать, а она такая зажатая, словно перенесла три инсульта и два паралича.

Но выбора у нас, как говорится, нет. Сам же сейчас задвинул неплохую речь про патовость ситуации. И ведь не соврал. Отец со мной проблемами никогда не делился, максимум, мог посетовать, что «Роялти» снова налегает и пытается уболтать его продать фирму. Но все документы, которые я успел изучить за эти дни свидетельствуют об одном – контора дышит на ладан.

Мышка смотрит на дверь за моей спиной и во взгляде ее читается такая мечтательность, будто она обладает рентгеновским зрением и видит весь офис за ней. Ну-ну, прям Кларк Кент, не иначе. Или как там Супермена звали? Тот тоже был простым офисным работником, а в свободное время спасал жизни и боролся со злом.