Немного переведя дух, я обернулся и увидел, как мексиканец поднял дробовик, глядя на паренька с разорванной шеей. Как вдруг ворвался здоровяк с перекошенным от злости лицом и накинулся на меня, выставив одну руку вперед, чтобы ухватить меня за ворот куртки.

– Он погиб из-за тебя, уебок! – прохрипел он мне в лицо.

– Эй спокойно, спокойно! – мексиканец принялся оттаскивать от меня здоровяка.

– Я предупредил его, чтоб следил за дверью, а он пошёл вперед, я в этом не виноват.

– Тебе пиздец, странник!

– Эй парни, тише, а то к нам сейчас вся улица сбежится, – мексиканец пытался взять ситуацию под контроль. – Остынь, он и правда здесь ни причём. Парень сам виноват, сколько я ему говорил, что нужно смотреть не только вперёд, но и по сторонам.

Конечно, здоровяка можно понять, по-видимому он потерял друга. И в таком состоянии человек всегда пытается найти виновного в произошедшем. В данной случае меня, так как я шёл позади паренька. Кто вообще позволил ему идти впереди, если знали, что он такой тупой и пренебрегает безопасностью всей группы. Может на то и рассчитывали, вроде как не жалко. Тогда получается очень опасно состоять в такой команде. Команде, которая в любой момент готова пожертвовать своим членом, причём без всякой видимой на то причины. Такой бессмысленной потери можно было легко избежать. Но только в том случае, если работать в команде и прикрывать друг другу спину. Только так и не как иначе. Моей же вины в случившемся не было, вот только никто не хотел это признавать. Им было удобно считать меня виновным, хотя бы потому, что я не из этих мест, для них я просто чужак. Нужно быть очень осторожным!

– А еще он спас наши задницы, – добавил мексиканец.

– Я еще с тобой разберусь, – процедил сквозь зубы здоровяк и отошёл от меня. Выходя он поднял с полу дробовик покойного.

В следующем помещении ничего примечательного не было. Повсюду разбросаны бумаги, какие-то вещи, перевёрнутый стул. И вот наконец дверь в подвал. К этому времени стрельба снаружи усилилась. Работали все четыре крупнокалиберных пулемёта, частыми короткими очередями. Слышен треск винтовочных выстрелов из трёх стволов. В этот момент у мексиканца затрещала рация:

– Доложите, как обстановка?

– Заходим в подвал, есть потери. – отрапортовал мексиканец, – Могут быть проблемы со связью.

– Вас понял, работайте пошустрее, а то этих тут до фига, – ответила рация.

Все подключали фонарики, так как в подвале было темно. Начали спускаться по прогнившей деревянной лестнице, ступени скрипели под нашим весом. В помещении было пусто, ни живых, ни мёртвых. Запах сырости и спертого воздуха ударил в ноздри, но мертвечиной не воняло. Это немного радовало. Вдоль стены стояло три холодильника, а в углу генератор. Остальная часть подвала была завалена разным хламом.

– Генератор сдох, – пробормотал здоровяк.

– Судя по всему, как пару недель точно, – предположил мексиканец.

– Ну и ничего страшного, на улице ведь не лето, – добавил я, после чего здоровяк гневно на меня покосился, но ничего не сказал.

– Странник прав, испортиться еще ничего не успело, – заметил мексиканец.

Он открыл дверцу холодильника и в его подтверждение, внутри лежали препараты, ничуть не испорченные. Как и в двух других, антибиотики, шприцы с инсулином, обезболивающие. В общем все нужное людям и нам необходимое для завершения операции. Следовательно, я получу свои деньги, на которые смогу пополнить запасы провизии и боекомплекта. После чего поскорее вернусь к своим делам, ради которых собственно говоря здесь и нахожусь.

Мы уже почти все сложили и собирались подниматься наверх, когда заговорила рация, висевшая на разгрузке мексиканца: