Неоднократно мы сидели на пляже с Сергеем и обсуждали изменившиеся времена. Когда-то мои родители могли рвануть в Крым на целый месяц, выключив электропитание квартиры и оставив на сотрудников все рабочие дела. Современный же человек может уехать хоть на три месяца куда угодно, но из-за этой проклятой черной коробочки, именуемой смартфоном, так и не получит того отдыха, который был раньше. Физически мы – на берегу, но метафизически продолжаем вариться в рабочих, семейных, социальных и связанных с хобби или инвестициями вопросах. Буквальное перемещение тела перестало означать аналоговое отключение от проблем и забот.

Центральный военный санаторий «Крым» был непростым местом. Рядом с Медведь-горой, за забором, были дачи министра обороны и других первых лиц армии. Далее – собственно ЦВС, где в пяти корпусах отдыхали генералы, и санаторий «Фрунзенское», принадлежавший РВСН. Подполковник, начальник фотолаборатории Пятьдесят третьего Центрального военно-проектного института, туда попасть никак не мог, но он ездил в командировку с семьей, да еще и продлевал пребывание там. Мне сейчас в это трудно поверить, но тогда мои родители могли оставить все и на целый месяц уехать, отключившись от всего. В «Крыму» я провел свое детство. Помимо генералов, там было много разной публики (кагэбэшников), и мне вечно все запрещалось. Я, естественно, бунтовал, и меня за это наказывали. Тогда мне хотелось, чтобы мой отец был выше званием, и нас тоже возили на черной Волге, и мне тоже можно было, как сыну маршала Шестопалова или внуку…

В ЦВС «Крым», помимо проката катамаранов, была своя лодочная станция. Катер на подводных крыльях «Невка» – синий красавец с высокими сиденьями, возможно, от Икаруса. Он стоял за сеткой под навесом, как на памятнике, и был самой яркой достопримечательностью. Кроме него имелся еще и небольшой катер «Волга». Ни за какие деньги нельзя было купить билет на них, и был большой вопрос, для чего они нужны. Но все понимали: генералы, они такие генералы.

Фотографируя строительные объекты с разных ракурсов, в том числе и с моря, мой отец скорешился с мичманом, отвечавшим за лодочную станцию, и у них возник план: устроить на день рождения сына папиного приятеля фотосессию.

Куча ребятишек катались на «Невке», а мой отец их снимал на фотокамеру с «Волги» на фоне санатория. После покатушек я с гордостью сообщал всем, что фотографировал нас мой папа. А потом мне за это влетело.

Прогулка на том катере стала одним из самых ярких воспоминаний детства, а последовавшее за ней наказание – сильной травмой. Барские забавы не для мичмана с фотографом.

Только через два года после развода я сподобился дойти до ЗАГСа. Чтобы получить заветную бумажку, нужно было оплатить квитанцию живьем, и для этого пришлось посетить «Сбер».

Девушка на ресепшене излучала такое счастье и восторг, что коллеги не могли удержаться от расспросов о причинах. Таким образом я узнал массу деталей ее отпуска, проведенного с возлюбленным на море. Как прекрасна женщина, когда она влюблена. Чудесно в ней было все, и та невероятная радость, что исходила от нее, пробрала меня до костей. Я понял, как чужие эмоции формировали во мне представления о прекрасном.

Сейчас, к своим сорока годам, я знаю, что не люблю жару, яркое солнце, загорать и толпы отдыхающих. Но купаться мне нравится, поэтому идеальный отдых – это покатушки на велосипеде с купанием или купание с удаленной работой… над собой. Но и деловую почту проверять не возбраняется.

Таким образом, за месяц, проведенный в Абхазии, на пляж я скорее забегал, чем на нем лежал, но и совершал многокилометровые прогулки вдоль береговой линии, наблюдая за отдыхающими. На то, что я в тот день оказался на людном берегу моря, было две причины. Первая – вечером отключили свет, я лег спать сильно раньше обычного и, соответственно, утром на ногах тоже оказался рано. Вторая – это был очень редкий и, очевидно, для меня последний теплый солнечный день в Абхазии, который я и решил провести на пляже.