– Сюда? – усмехнулся Вент. – Ты сам-то в это веришь?

– А что не так?

– Статистика говорит обратное.

– Причем здесь статистика?

– Притом, что глаза открывает тебе, олуху!

– Без оскорблений, пожалуйста!

– Давай проанализируем. Что мы имеем в активе и что в пассиве. Начнем с пассива. Затраченные громадные ресурсы всех стран на строительство и отправку сюда кораблей и оборудования, около полутора тысяч переселенцев. В активе – оставшиеся примерно триста человек и единственная сохранившаяся станция. Изолированная в резервуаре жизнь, когда в распоряжении целая планета с неиссякаемыми ресурсами. Что еще? Питание, выращенное не в здешнем грунте, а в гидропонике и синтезированное. Выход наружу только в скафандрах из боязни соприкоснуться с внешней средой. Почти как на Луне или Марсе. Но здесь, в отличие от них, атмосфера подходящая и климат. Можно просто в одной рубашке бегать. А мы… – устало махнул рукой Вент.

– Погоди, вот создадим антидот, – попытался утешить его Олег, – тогда и побегаешь. Можно даже без рубашки.

– Ага, – язвительно отозвался Вент, – только шнурки осталось погладить. Сколько вы, биолухи, уже бьетесь над этим антидотом, а толку никакого. И вы его никогда не создадите. Это невозможно.

– Почему же? – ответил Олег. – Все возможно. Возможности человека безграничны.

– Сказала обезьяна, слезая с дерева. Одного вы не можете понять. Это чужой мир. Он создан не нами и не для нас. Эта микрофлора развивалась миллионы, миллиарды лет своим путем, без человека. И она никогда не допустит извне в свой мир чужеродный продукт. Уничтожит его, переработает, усвоит. И продолжит жить своей жизнью. Как жила до этого. А мы здесь – досадное недоразумение, недолговечное и легко устранимое. Как те две станции.

– Сильно сказал, – угрюмо произнес Олег. – Аж тоску нагнал. Ты пытался донести это до руководства?

– Да кому нужны глупые и непрофессиональные мысли какого-то отставного астронома? Этим солдафонам?

Олег согласно кивнул.

– Что тогда делать?

– Ничего. Ничего мы не сможем. Ни я, ни ты. Как ни убеждал я, что освоение Марса – маразм и полный отстой, разве кто прислушался? В Марс все равно продолжали вбухивать огромные средства и тратить ресурсы.

– Чем тебе еще Марс не угодил?

– Да ведь Марс – это прошлое. А в прошлое не возвращаются. Марс уже никогда не оживить. Согласно теории износа когда-то он был похож на Землю, и на нем была жизнь и, вероятно, человек. Когда Солнце было ближе и обогревало сильнее. А потом оно зашлаковалось, стало «темной звездой» на сотни миллионов лет. Затем опять вспыхнуло, разродилось Меркурием и сжалось, отдалившись от Марса настолько, что жизнь там уже не смогла возродиться. Зато возродилась на Земле, которая, ранее похожая на Венеру, получила приемлемые для жизни условия.

Потому я выступал против Марса и предлагал заняться терраформированием Венеры, будущего места обитания человечества. А не лететь сюда, на планету с уже сформировавшимся чужим миром. И не искать планеты для переселения, а возрождать и беречь ту, что досталась нам с рождения. Ведь Земля – единственная планета, где может жить человек. А все остальные – только сказочки и фантазии.

Раздражали военные, торчавшие на каждом углу. Застывшие в неподвижности, с автоматами в руках, они провожали Олега острым пронзительным взглядом, словно врага или шпиона. У него от их взглядов даже холодок пробегал по спине. Но со временем привык и относился к ним как к атрибуту, обычному, хотя и не очень приятному манекену.

Будучи обычным биологом, специализирующимся по еще живущей, а также вымершей биосфере Земли, Олег не мог внести весомую лепту в научных исследованиях микробиологов и генетиков лаборатории и был причислен к касте лаборантов. Представители высшей касты работали за изолированной прозрачной перегородкой, корпя над созданием новых образцов вакцин. Лаборанты же получали такие образцы и испытывали на местных микробах. В каждом отсеке находились микробиолог и лаборант, разделенные перегородкой. Олег достался микробиологу по имени Войцех. Со временем у них установились дружеские отношения. Одного возраста, схожие интересами, взрывной и ехидный Олег и флегматичный Войцех сошлись характерами и даже после работы особо не стремились расстаться. Вместе тренировались в спортзале, подтрунивали над неподвижными часовыми, допоздна засиживались в баре за рюмкой виски, которым окрестили синтезированный химиками этиловый спирт, разбавленный водой. Иногда к ним присоединялся Вент, и тогда пирушка переходила за грань допустимого.