— К-как? — запнулась.

— Как будто это я съел вашу шоколадку на завтрак. Поверьте, это не так. Вы даже кофе ещё не донесли, — он улыбнулся и указал кивком головы на кружку в моих руках, и в груди всё защемило.

Всё кажется таким неправильным, ненастоящим. Галлюцинации, сны, жажда подчиниться и желание сгореть в одном пламени страсти. Даже не знаю, чего хочу на самом деле: сбежать от этого мужчины как можно дальше или запереться в одном помещении. Опустила глаза, заметив, что кофе действительно всё ещё в моих дрожащих руках. Молчание стало затягиваться. Поэтому попыталась извиниться.

— Простите, я... — запнувшись, подняла на него взгляд, и увидела самую порочную улыбку из тех, что приходилось ранее лицезреть. Продолжение фразы получилось неожиданным: — Я хочу уволиться.

А теперь пусть хоть конец света наступит. Своё здоровье дороже, а рядом с этим мужчиной чувствую, будет только хуже. По крайней мере, всё моё сумасшествие связано именно с ним. С глаз долой и всё такое... А работа не главное в жизни. Найду другую. Смогла слабо улыбнуться и открыть зажмуренные глаза. Всё-таки самовнушение важная вещь и уже не так страшно. Ожидала чего угодно от нахмуренных бровей до безразличного «давайте заявление». Но Ксандр Генрихович молчал, а на манящих губах играла всё та же снисходительная улыбка. Даже ущипнула себя на случай, если опять привиделось. Но нет, всё ещё стою в кабинете начальника, держу в трясущихся руках кофе, а он сидит в своём кожаном кресле и улыбается.

— Идите ко мне, Арина Сергеевна.

Нахмурилась, когда ноги послушно сделали шаг в его сторону быстрее, чем успела сообразить.

— Вот и умница, — услышала вибрирующий голос, когда сделала ещё шаг ему навстречу, — уже почти не сопротивляешься.

Вот теперь могу точно сказать, что это не галлюцинация, это реальность. Самая настоящая! Я чувствую каждую свою клеточку тела, но не могу противиться пристальному взгляду и подступаю всё ближе.

— Моя мирэ, — довольно шепчет куда-то в волосы, стоит мне сесть на грядушку кресла.

Нет, он не говорил это сделать, просто в мозгу что-то щёлкнуло, рассказало, что так надо. И только после этого меня отпустило. Пошевелила и рукой, и ногой, однако, встать и уйти он не позволил, крепко прижал к соблазнительному натренированному телу так, что я упала на горячую грудь, оказавшись в состоянии полулёжа.

— А теперь рассказывай.

— Ч-что р-рассказывать? — задрожала, наконец-то осознав, что мной управляли, как марионеткой.

— Ты нашла более высокооплачиваемую работу? — Ксандр начал невозмутимо задавать вопросы, и сильные пальцы коснулись нежной кожи шеи. От каждого касания тело охватывала сладкая дрожь, а его пронзительные глаза, казалось, искрятся от осознания победы надо мной.

— Н-нет.

— Ты физически не в состоянии приходить на работу?

Он провёл пальцем по моей нижней губе, и я окончательно задрожала, с трудом сдержав порыв ухватить его за палец. Желание отстраниться и убежать пропало. Я уже ничего не хотела. Ощущать волнующую близость казалось таким важным, что затмевало всё остальное.

— Зачем? — выдохнула, когда манящие губы оказались в опасной близости от моего лица, а большая чуть грубая рука стала медленно очерчивать контур занывшей груди.

— Я купил тебя, мирэ, практически сразу после твоего рождения, — невозмутимо произнёс он.

— Отпустите, — сердито прошипела и неожиданно получила полную свободу. Ксандр распахнул объятия.

Гордо встала, ощущая злость внутри себя и желание разбить начальнику лицо об столешницу. Плевать, кто он и что из себя представляет. Если я не схожу с ума, то ноги моей в этом здании больше не будет. И заявлять о том, что купил в возрасте подгузников, является верхом безумия. Да у меня самые любящие родители на свете и рабство в России давно отменено.