– У тебя это давно? – Надин понизила голос до шепота.

– Две недели.

– С самого начала твоей болезни! Так вот чем она вызвана! И ты ничего не говорила! Я ведь навещала тебя каждый день!

– Я была… не в себе. Прости меня.

– И… что ты видишь?

– Все.

– Не говори… про меня не надо.

Софи кивнула, стараясь не смотреть подруге в глаза. Одним весенним днем Надин было суждено умереть от оспы. Тоже нескоро. И все же об этом ей знать точно не стоило…

А предупреждала ли Люсиль Бонне о том, что будущие родители Софи погибнут при трагических обстоятельствах? Видимо, нет… но предвидела ли?..

– Прабабушка с этим жила. Значит, и я должна, – повторила Софи самой себе в сотый раз за последние две недели (но впервые – вслух).

– Конечно. А как иначе, – отозвалась Надин.

Но Софи приходил в голову и другой вариант. Она уже успела все продумать. Ясно, что отравление и повешение исключались – тела самоубийц во Франции позорно выволакивали на улицу и подвешивали вниз головой, кроме того, всех их родственников лишали званий и привилегий, чего Софи все же допустить не могла. Можно было просто перестать есть – все, вероятно, решили бы, что она серьезно больна. Но… Нет, она должна была нести свой крест. Даже зная… зная, что…