В новостях сказали, что четыре, поэтому он встал по центру склепа, стараясь представить, как они стояли раньше.

– Все четыре статуи держали выставленные вперёд руки с квадратиками из камня, – медленно шагая и разглядывая всё, что попадается в пятно света от налобного фонарика, он поднял два треугольных обломка и соединил их: – Бинго!

Через десять минут в его руках были четыре квадратных камня и на каждом была выбита своя руна.

– Кажется, я уже видел эти символы, – глядя в никуда, произнёс Марк и встал на то место, куда он приземлился, когда спрыгнул. – Всё сходится! – выкрикнул он, вздрогнув от своего же голоса.

Понимая, что радостные возгласы могут привлечь внимание сторожа, Марк вжал голову в плечи и прикрыл свободной ладонью рот. «Тише, дружище, а то поймают и не отвертишься, а если узнают настоящую причину – это прямая дорога в психушку».

Он склонил голову так, чтобы свет от фонарика позволил осмотреть большие каменные плиты под ногами. В некоторых из них, прямо по центру, имелись небольшие углубления – бороздки, вычерчивающие символы. Марк вложил каменные квадратики в нужные отверстия и замер.

Мгновение, ещё мгновение и из щелей, между плит, начали вырываться струйки пыли и крошево от некогда острых, а теперь обломленных торцов. Плит было немного – Марку удалось насчитать десять. Огромные каменные пластины вздымались медленно вверх, затем застыли, примерно в полуметре от земли.

– Что это такое? – он слегка наклонился и заглянул под приподнятую часть пола. – Ящики? – Марк осмотрел металлические короба, окрашенные в чёрный цвет.

На их стенках были точно такие же руны, что и на саркофаге мага, только, само собой, меньшего размера – ведь своеобразный короб был не больше полуметра в высоту и чуть меньше – в ширину и глубину. Большая часть металлических граней была изъедена коррозией, а из двух ящиков, прохудившихся от времени больше остальных, торчали останки, скорее всего принадлежавшие животным. Марк обошёл торчащие кости с фрагментами шкур на сгорбленных хребтах и столкнул плиты в сторону, с трёх полностью уцелевших ящиков.

– Посмотрю, что в них и тогда ухожу, – уговаривал он сам себя.

Первые два ящика открылись легко. Щеколды на них находились снаружи и, пусть со скрежетом, но всё же отодвинулись в сторону. Марк откинул крышку первого контейнера – внутри была труха и пыль, затем второго – то же самое. Осмотрев самый уцелевший ящик, Марк понял, что на нём нет ни замков, ни щеколды. Любопытство и страх овладели его разумом, слегка трясущиеся руки ещё раз исследовали чёрную, гладкую поверхность найденного предмета, но не обнаружилось ничего, за что можно было хотя бы зацепиться.

Отказаться от идеи, связанной с молотком, было две причины: во—первых, на дворе стояла глубокая ночь, во—вторых, то, что внутри, могло повредиться от сильных ударов и тряски. Взъерошенный и уставший Марк откинулся на спинку стула и, закинув ноги на стол, с прищуром уставился на чёрный ящик. Мысленно он представлял, как срежет крышку болгаркой или автогенной сваркой, но, опять же, нагревание стенок может разрушить содержимое. Да и нет у него подобных инструментов – он студент и будущий журналист, а не строитель.

– Я чувствую подвох, – сказал Марк. – Должно быть всё намного проще, или… – ему вспомнились четыре руны, которые он вложил в углубления на плитках пола склепа.

Пережитое несколько часов назад, запомнилось до мельчайших подробностей – это было самым незабываемым моментом в его жизни, по крайне мере, на сегодняшний день.

«Только жалко, что это не магия, а механика чистой воды», – размышлял Марк, старательно рисуя увиденные символы. – По—моему, ничего не упустил, – он вытянул руку с листком и, слегка склонив голову в бок, пристально посмотрел на написанные руны.