Маркиз не утратил ни грана своего хладнокровия. Быстро придя в себя, он вскочил с винтовкой в руке и вскричал:

– Три тысячи чертей!

Лев находился в каких-нибудь десяти шагах. Зверь пытался прижать верблюда к земле, а тот старался сбросить с себя страшного наездника.

– Осторожно! – крикнул Бен, перезаряжая винтовку, пока Рокко помогал Эстер выбраться из-под палатки.

Маркиз бесстрашно шел на зверя. Хищник разинул пасть, свирепо рыча. Де Сартен прицелился ему в грудь, намереваясь пробить пулей сердце. Бен Нартико и Рокко подняли винтовки, Эстер – свой карабин. Бедуины и мавр попрятались за кострами.

Лев прекратил терзать горбы верблюда, спрыгнул на землю, весь подобрался, пригнув голову и оскалив зубы.

Маркиз был уже рядом.

– Он сейчас прыгнет! – закричал Рокко. – Стреляйте, хозяин! Стреляйте!

Грянул выстрел. Лев тяжело рухнул, но сразу же вскочил и угрожающе взревел. Хищник собирался напасть на маркиза, перезаряжавшего оружие, когда Эстер, Бен и Рокко нажали на спусковые крючки.

Лев упал и больше уже не поднялся. Несколько раз дернулся, разрывая бок мертвого верблюда когтями, потом застыл.

– Черт возьми! Ну и крепкая же у него натура, – невозмутимо произнес маркиз. – А ведь моя пуля угодила ему прямо в сердце.

Остаток ночи прошел спокойно, несмотря на отдаленное рычание второго льва. Впрочем, зверь рычал скорее от боли, нежели от ярости, хотя пули вряд ли привели его в благодушное настроение, наверняка причиняя немало мучений.

К шести утра караван, сократившийся на одного верблюда и одного осла, готов был покинуть стоянку и направиться к пустыне. Маркиз приказал освежевать убитого льва и преподнес великолепную шкуру смелой еврейке. Та поблагодарила за подарок.

– Нам бы нужно забрать и вторую, – напомнил Бен, когда караван уже тронулся в путь.

– А ведь точно! – воскликнул маркиз. – Есть же еще зверь, убитый госпожой Эстер.

– Сейчас мы и его освежуем, – сказал Рокко.

Эстер устроилась на верблюде, и бедуины повели караван к последним холмам. Трое приятелей сели на лошадей и поскакали на место ночной охоты. Найти кусты, за которыми прятался зверь, убитый отважной девушкой, оказалось несложно. Однако труп, по-прежнему лежавший там, принадлежал отнюдь не льву.

Это была полосатая гиена, которые во множестве обитают в Марокко и припустынных районах. Грубая желтоватая шерсть этих зверей образует вдоль хребта щетинистую темную гриву. Голова крупная, морда вытянутая, тело удлиненное. Несмотря на острые зубы и крепкие когти, гиены трусливы и не осмеливаются нападать на людей, питаясь в основном падалью.

– Хороший выстрел, – похвалил маркиз, осмотрев труп. – Точно в голову.

– Снимать шкуру смысла нет, – заключил Рокко. – Ценности в ней никакой, одна вонь.

– Тогда в путь, господа, – сказал Бен. – Неразумно надолго покидать караван.

Они пришпорили лошадей и догнали верблюдов на середине холма.

Те, непривычные к ходьбе по камням, шли с большим трудом. Кроме того, им не нравилось идти в зарослях. Верблюды – дети пустыни, привычные к пескам и колючим кустарникам. В лесах они чувствуют себя неуютно, испытывая своего рода недомогание.

Караван, теряя силы, стремился к песчаному морю.

В десять утра сделали остановку около крошечного адуара, состоявшего из двух драных палаток, обнесенных изгородью, за которой блеяли три дюжины черных овец. Похоже, этот адуар был последним. Южнее овцам уже нечего было есть.

Хозяин адуара, тощий, как и все обитатели пустыни, старик-араб с длинной бородой, белеющей на фоне черного шерстяного уазроца, гостеприимно встретил путешественников, нараспев повторяя: «Ас-саляму алейкум, ас-саляму алейкум…»