– Ты яблоки-то возьми, – ткнула в Ваську пакетом Зоя и собралась уходить.

– Ага, спасибо. А ты чего тут?

Девушка остановилась и взглянула на Ваську.

– Я же еще неделю назад… да утром же говорила, что в выходные приду матери картошку выкопать. Вчера не могла. Хотя и суббота была, а начальник попросил выйти на работу. Конец месяца. Итоги подводили в стройучастке. Сегодня еще темно с Шольского вышла. Я же тебе утром у озера говорила. У мамы скоро занятия в школе начнутся. Она все готовится, – протараторила девушка.

Тут Васька вспомнил утренний разговор и что обещал Зое помочь управиться с огородом. Но промолчал.

– А-а! – протянул он. – А я вот что-то заспал. Утром, как пришел с озера. Прилег и вот.

– Засоня! – улыбнулась девушка. – Главный пловец тоже копает картошку.

– Кто? – не понял Васька.

– Да Гришка! Кто еще! Он же в озере утром купался.

– А, ну да.

– Я пойду. Картошки маленько осталось докопать, а еще в сарайку занести надо. Да и обратно в Шольский пойду, пока не стемнело.

Васька, наконец, взял у девушки пакет. Заглянув внутрь, вытащил оттуда пирожок и откусил половину.

– Ты, это, того… Погоди маленько, – жуя, пробубнил он. – Я сейчас рубаху надену и помогу. Погоди.

Оманов сунул пакет обратно девушке и пошел в избу. Вернулся быстро с мокрым лицом, на ходу запихивая рубаху в штаны. «Видимо успел, и умыться, горе луковое, – добродушно заметила про себя Зоя».

– Пошли.

Он прошел мимо девушки, успев сунуть ноги в стоящие на ступени крыльца сапоги.

– Ты без портянок? – удивилась Зоя.

– С ними не налезут. Ты идешь или что? – Васька обернулся и зашагал дальше.

В этот момент из-за угла хлева выбежала Дамка и громко залаяла на Зою.

– Ну, вот и охранник, – растянул губы в улыбке Оманов.

Они отошли от дома всего ничего, как из-за соседнего дома им навстречу вышла запыхавшаяся Клавдия Уткина.

– Клавдия Николаевна, ты, куда так торопишься? – поинтересовалась Зоя. – Случилось что?

Женщина остановилась, промокнула вспотевший лоб кончиками платка и тяжело вздохнула.

– Здорово те вам. Старость не радость. Как на пенсию вышла, так совсем что-то стала худо ходить. К Митрию Гавзову тороплюсь. На телефон в читальню ходила зятю звонить в Шольский. Граня просила узнать, почему Витька в Ачем в выходные не пришел. А у них выходной. Никто так и не ответил с лесопункта. А тут звонок. Думала с Шольского, а то оказалось с колхоза, с Нижнее Тойги. Поручение дали, вот и иду, тороплюсь к бригадиру, чтобы упредить его.

– Так он же на Смильское уехал за телятами, – проговорил Оманов. – Вместо Гришки Ретьякова.

– Уехал… Как уехал, так и приехал, – вздохнула Третьякова, схватилась за сердце и пошатнулась.

Но Васька успел ухватить ее за плечи и удержать.

– Ну, тетя Клава, тебе присесть нужно, – участливо проговорила Зоя. – С этим не шутят.

Оманов подвел женщину к лежащему штабелю чьих-то бревен и аккуратно опустил ее на одно из них.

– Нужно Митрию сказать, чтобы не ездил на Смильское. Отбой сказали. Пусть завтра позвонит в колхозную контору. Там все скажут, что и зачем.

Васька открыл, было, рот, но Клавдия упредила его.

– Вернулся он обратно. Не доехал чего-то. Причины не знаю, но пришел пешком. От Плоского вроде как вернулся. Без лошади. Вот дела.

Зоя бросила взгляд на Оманова, потом наклонилась к женщине и проговорила:

– Ты посиди. Вася сходит и скажет. А я к Клавдии Пластининой схожу.

– Нет, не нужно. Я посижу и пойду. Вы только Митрию скажите. Не забудьте.

– Ну, смотри, а то я сбегаю к ней.

– Не нужно говорю тебе, – повысила голос Уткина.

– Тогда я, Вася, домой, – проговорила Зоя и с сожалением посмотрела на Оманова.