– Хорошо. Свяжись с Людмилой и организуйте всё. Только, пожалуйста, уточни как-нибудь не через начальство интерната, в чём реально есть потребность у детей этих. Не хочу помогать тем, что нужно только администрации “для оптимизации работы”. Если реально нужно постельное бельё, например, так лучше поможем именно с ним.
Накануне поездки внезапно объявился дядя Андрей. Тоже по телефону.
– Привет, малышка! Мне не нравится идея этой поездки.
– Почему?
– Сердце не лежит.
Это бывало уже не раз: Андрей Петрович в таких случаях не мог разумно обосновать свои сомнения, но “сердце не лежит” всегда было знаком прислушаться, продумать всё тщательнее.
– Не ехать мне? – прямо спросила Алина.
– Да нет, ехать надо. Может, реально тамошним глухим поможешь. Но что-то свербит. Да и твою компанию пока ещё проверяю. Выводов не сделал.
– Тогда что?
– Охрану предупреди, что ли. Сама будь внимательнее. И художника своего береги. Мне не нравится молчание твоего отца. У него последний шанс по сути остался.
– Ты что-то выяснил? – насторожилась она.
– Да ничего пока определённого. Вроде, чисто всё. Это и подозрительно. Будь осторожна, малышка!
Глава 5.
Превращение в светского человека давалось Кириллу нелегко. Утомляло всё: и многочасовые «блуждания» по брендовым магазинам, и бесконечные примерки, и назойливое внимание молоденьких продавщиц, и постоянное «жужжание» консультанта, и салон красоты. О! Салон красоты… Даже и не предполагал до этого, что салон красоты может иметь какое-либо отношение к мужчине. Хорошо – причёска. Терпимо – маска для лица. Даже – маникюр. Но педикюр? Он же в обуви – кому какое дело! Останавливало одно: Алине точно труднее. И он терпел, снова соглашался с тем, что говорили ему консультант или Людмила, героически отрывал время от обустройства мастерской и от картин.
Сегодня его снова вызвали в салон, чтобы примерить костюмы из новой коллекции. Делая вид, что внимательно изучает показ на сцене, Кирилл погрузился в воспоминания.
…Он часто возвращался из художественной школы поздно. Осень, темно, проходные дворы. Кирилл знал, где собирались компании у них в районе, обычно старался обходить их. Но тем вечером хотелось побыстрее вернуться домой. И, понадеявшись на удачу, пошёл дворами. Надежды не оправдались. Местная компания, несмотря на прохладу, сидела во дворе и жаждала развлечений. И, конечно, Кирилл показался им хорошим объектом для интересного времяпрепровождения.
– Ты чё, болезный???? Ну-ка, покажь свои мазилки!
Кирилл перекривился от манеры разговора пацанов, что не улучшило их к нему отношения. Те завелись ещё больше, щедро пересыпая свою речь матом. Восьмиклассник, первый ученик на своём курсе художественной школы, сын писателя и учительницы сольфеджио, Кирилл органически не переносил ненормативную лексику и абсолютно терялся в подобных ситуациях. Это не первый случай. И не последний, наверное… Лишь бы эскизы не испортили. На них ушли последние краски из дорогущего набора акварели. Кирилл берёг их. Подолгу продумывал рисунки, чтобы не использовать материалы «зря». Да и бумага опять подорожала…
Пусть бьют. Синяки заживут, а вот на бумагу и краски денег взять негде.
– Отвянь от него, Герыч! Не тронь блаженного! Пусть дальше мазюкает… От него толку-то…
Одноклассник. Лёха.
Они не были дружны. Но Лёха Зацепин никогда не приставал ни к кому по мелочам. Да и в принципе – не приставал. Мало того, к нему прислушивались и старшеклассники. А девчонки постоянно глазки строили. И дело не во внешности. Была в нём какая-то основательность и надёжность. Кирилл даже взял его черты, когда надо было сделать карандашные рисунки богатырей. Кроме того, отец Лёхи поразительно чинил автомобили. Он мог прислушаться к мотору, закрыв глаза, а через минуту точно сказать – какие есть проблемы. И за пару часов их устранить. Если был трезв, конечно. Если отец уходил в запой, Лёха его подменял. Отцовского чутья он не имел, но тоже очень хорошо разбирался в любых механизмах. А ещё был знатным гонщиком в их районе – несмотря на возраст.