– Да, ничего сложного. В операционной пока что готовятся, но мне надо забежать еще кое-куда по пути.

– Понятно, тогда не буду отвлекать. – Сказал я, поднявшись. – До встречи дома.

Его слегка печальный взгляд ненадолго задержался на побитом асфальтом лице, после чего он улыбнулся, а я вышел из кабинета, направляясь обратно к лифту. Мой слух уловил два спорящих между собой голоса вдалеке. И, к моему большому сожалению и к смерти надежды на нормальное существование без неловких встреч, один из этих голосов принадлежал Джону. В голове даже появилась мысль спуститься по лестнице, всего лишь четыре этажа… Но жалость к мышцам и самому себе одержала верх над нежеланием общаться с этим человеком, и я, не останавливаясь, пошел дальше.

За углом лицом ко мне стоял Джон, уже снизив громкость своего голоса и перейдя на общепринятую манеру общения. Его глаза снова окинули мое побитое тело, а уголок его рта слегка приподнялся

– Что же вы на лифте катаетесь? Организм молодой, а в клинике всего четыре этажа.

– Встречный вопрос, Джон. – Он усмехнулся и скрестил руки на груди. Двери лифта открылись, и мы зашли втроем в просторный куб с зеркалами, создающими иллюзию бесконечных реальностей.

– Машина сбила? – Его громадная фигура стояла позади меня, но наши глаза встретились в отражении зеркала.

– И как это вы догадались? – Джон еще раз усмехнулся и переглянулся с неврологом, будто бы мысленно говоря ему: «Ты посмотри какой “дерзкий”!»

Двери лифта открылись, и ноги понесли тело к главному выходу. Пройдя стойку регистрации и наспех попрощавшись с Тэсс, я вышел из клиники и набрал в легкие как можно больше свежего воздуха. По всему телу побежали резкие пульсации, которые заставили согнуться меня пополам. Когда ветер начал обволакивать скрюченную инстанцию, я поднял голову и повернул ее в сторону входа. Джон рассматривал информационное табло с фамилиями врачей, после чего повернулся ко мне и слабо кивнул.

Из-за этого едва заметного жеста вся тревога, которая только могла быть во мне, возросла в тысячу раз, будто бы существовала реальная угроза. Но это всего лишь человек… Человек, способный поместить меня в психиатрическое отделение, порушить все планы на жизнь и внедриться в нее так, что именно от этого человека мое ментальное состояние и будет зависеть. Новой зависимости мне не хватало…

Конечно, в мою глупую и полупустую голову несколько раз приходили мысли о том, что стоило бы записаться на консультации к хорошему психотерапевту, чтобы тот помог улучшить мое состояние и подчистить разум от большого количества мусора в нем. Но проблема состояла лишь в том, что в последний раз, когда я позволил себе полностью довериться кому-то и впустить его в свой внутренний мир, все это как раз и разрушило систему стойкости, уверенности и желания жить, строившеюся долгие годы. Как же мне удалось забраться в глубокую задницу, спросите вы? А никак. Самое смешное, что я не прикладывал для этого никаких усилий. Совершенно никаких.

Несмотря на то, что родители развелись, когда мне только-только стукнуло восемь лет, я рос относительно счастливым ребенком. Еда, одежда, хороший дом, и образование дали хороший толчок и настоящий шанс стать примерным и счастливым человеком. Отец был моим идеалом с первых осознанных дней. Он читал книги перед сном, гулял в парках, показывал другие страны и уделял мне все свое свободное время. Но из-за большого количества рабочих часов этого времени было недостаточно, чтобы привить мне абсолютное доверие к этому человеку. По крайней мере, для маленького ребенка. Иногда ему приходилось оставаться на работе допоздна. А я ждал. Всегда ждал, когда он приедет домой, опустится на жесткий, неудобный диван и заснет прямо в одежде, потому что ему не хватит сил даже подняться в свою комнату. Образ уставшего и спящего отца после тяжелой, но успешной операции навсегда укоренился в моем сознании. Я хотел спасать жизни и помогать людям так же, как он. Успешно отучился, прошел интернатуру, ординатуру даже проработал год в клинике у отца под боком, но ушел в запой и депрессию, не справившись со всем навалившимся грузом.