От этих слов в мозгу девушки всплыло болезненное воспоминание. В тот вечер она пешком возвращалась из библиотеки, ибо любила неторопливые пешие прогулки в безмолвии ночного города, и, погружённая в свои мечты, не услышала шаги за спиной. Мужчина с искажённым лицом и похотливым оскалом напал сзади, в мгновение сорвав с неё куртку, рубашку, а затем, свалив на землю, принялся стягивать джинсы. Впавшая в ступор Оливия, не в силах пошевелиться от сковавшего её ужаса, даже не пыталась сопротивляться, а её кожа потом ещё долгие месяцы хранила плотоядные облизывания насильника и жгучие следы от хищных рук.

Тяжёлые воспоминания вновь обрушили на девушку тошнотворную волну омерзения и ужаса, который ей хотелось забыть.

– Если бы не Ричард даже не знаю, чтобы тот мерзавец сделал с нашей нежной Оливией. Теперь этот полицейский навещает её почти каждый день, дарит цветы, подарки, водит по театрам, и несколько раз ужинал с нами. Думаю, он отличная партия для неё, – словно из-за стены донёсся до Оливии голос матери, по-прежнему не замечавшей, что ей неприятно слышать, как обсуждают её личную жизнь.

Маргарет относилась к тому редкому типу женщин, которых не смущала столь большая разница в возрасте между мужчиной и женщиной, какая была между Оливией и её воздыхателем. Она сама вышла замуж за человека на четырнадцать лет старше себя, состоятельного, из старинного рода аристократов, и теперь желала того же своим дочерям.

Оливия молча сидела, опустив голову, чуть покусывая губы и бездумно тыкая вилкой в свою тарелку.

– Сестрёнка, я так рада за тебя! – воскликнула Даниэла. – Но знаешь, у меня тоже есть бойфренд.

Оливия, слегка подняв брови, ответила вопросительным взглядом.

– Это он привёз меня домой, – продолжала Даниэла. – Мой друг родом из Манчестера, мы ездили туда на рождество, знакомиться с его родителями, поэтому я и не приехала на семейный праздник.

Слегка кивнув головой и поджав губы, Оливия натянуто улыбнулась. Эта новость не сильно её удивила, сестру всегда интересовал противоположный пол и юношеская игра в «любовь». По Даниэле было видно, что она вновь влюблена по уши и теперь, не останавливаясь, будет рассказывать ей все подробности их отношений.

Даниэла продолжала болтовню, с восторгом рассказывая о красивых ухаживаниях своего бойфренда, а Маргарет в свою очередь участливо внимала старшей дочери. Но Оливия уже абстрагировалась от потока ненужной информации и, неторопливо смакуя апельсиновый сок, размышляла о преследовавшем её сне.

Младший брат сестёр Том был аутистом. Бросив недоеденный завтрак, он спокойно рисовал что-то в тетради. Оливия ласково погладила мальчика по шелковистым тёмным волосам.

– Том, – шепнула она ему на ухо, – что ты рисуешь? Покажешь мне?

Мальчик, не глядя на сестру, молча пододвинул рисунок. От взгляда на творение младшего брата сердце Оливии едва не выпрыгнуло из груди – на белоснежном тетрадном листе чёрным карандашом была нарисована виселица, точно такой, какой её изображают на иллюстрациях к историческим хроникам, и пять человеческих фигур болтающихся в петлях.

Девушка резко поднялась, вышла из-за стола и стремительным шагом направилась вон из кухни.

– Оливия! – крикнула ей вслед Маргарет, но она не обернулась.

С колотящимся сердцем и тяжёлым дыханием Оливия выбежала на улицу. Виски сдавило от пульсирующей боли, а в ушах вновь зазвенел тяжёлый баритонный шёпот – «Анна… Анна…» – и дикий, полный трагического мучения, крик.

К Оливии подбежал Сэр Ральф, радостно виляя хвостом и улыбаясь оскалом пасти. Пытаясь обратить внимание на себя, пёс облизнул Оливии пальцы, а затем громко залаял, чем вывел свою хозяйку из оцепенения. Девушка вздрогнула и, взглянув на пса, положила ладонь ему на голову.