Поначалу Альберт Валентинович вникал и вмешивался во все. Причем не только в вопросы ведения бизнеса, ему до всего было дело. Молодым следовало согласовывать с ним любую мелочь, будто они сами не могли купить квартиру или решить, куда ехать отдыхать. Постепенно Альберт Валентинович ослабил хватку, в бытовые мелочи больше не лез, но даже не потому, что стал лояльнее. Скорее, ему сделалось некогда.

Альберт Валентинович вырос из начальника отдела местного филиала Госкомимущества, должности, на которой он «ничего не решал», в начальника управления имущественными и земельными отношениями администрации города. На этой должности он был поистине всемогущ. И Альберт Валентинович пользовался своими возможностями в полной мере. За время пребывания на имущественном олимпе Безбородов-старший ухитрился прибрать к рукам немало ценной недвижимости, которой распорядился по-разному: что-то сдавал в аренду, а какими-то объектами занимался лично. Например, он превратил обветшалый дворец культуры, который заприметил еще лет десять назад, в модный концертный зал, обзавелся фирмой, которая привозила гастролеров, и скоро его площадка стала самой престижной в городе. По выходу на пенсию его, строгого, если не сказать сурового человека, вдруг потянуло к богеме. Выглядело это странно. Сам Безбородов говорил, что хочет видеть вокруг себя живых, творческих людей. Что он катастрофически устал от скучных, жадных чиновников и бизнесменов, они все его раздражают, и вообще хотя бы на старости лет он хочет вкусить прелестей жизни, не оглядываясь ни на кого. И он стал вкушать. Пил тосканские вина заоблачной стоимости, устраивал бесконечные вояжи в Италию – то на острова, то на озеро Комо, то в горы. Завел странных друзей, больше похожих на свиту, стал носить какие-то шелковые шарфики, немыслимые яркие очки. Все это было на него не похоже, Безбородов-старший становился каким-то другим человеком. В одном Альберт был неизменен: он по-прежнему не терпел никаких возражений и всегда считал свое слово последним, решающим.

Альберт Валентинович считал брак сына одной из своих самых удачных задумок и собирался отдать в управление Юле и Владу еще один серьезный коммерческий проект. Правда, у сына не было детей, но Безбородов-старший не очень горевал по этому поводу. «Станешь матерью в сорок, – сказал он как-то Юле, – сейчас многие рожают в таком возрасте». Но чете Безбородовых Бог не давал детей. «Ничего, – приговаривал Альберт Валентинович, – есть способы. Годик-другой у тебя в запасе еще имеется».

Юля не сомневалась, что, если Влад надумает развестись, отец приложит максимум усилий к тому, чтобы этого не произошло. Ничего особенного делать не придется. Он либо вышвырнет Влада из директоров, либо пригрозит лишением наследства. То же самое будет и с Юлей, если она попробует свернуть на другую дорожку. «Вы можете существовать, жить и работать только вместе, – как-то раз заявил Альберт Валентинович, – друг без друга вы опять скатитесь в канаву».

Если у Влада появилась женщина, то о безболезненном уходе из семьи ему нечего и мечтать. Отец не допустит такого, а он умеет быть очень убедительным, когда ему это нужно. Если Влад хочет получить свободу, у него только два выхода – либо убить отца, либо покончить с женой. И никаких других вариантов. Во-первых, Безбородов-старший еще далеко не стар. Во-вторых, у него исключительное здоровье. Он купается в море, дышит горным воздухом, пьет изысканные вина, питается овощами, свежей рыбой и морепродуктами. Круглый год ублажает себя ягодами и фруктами. Почти не ест мяса, не курит, регулярно обследуется. О том, чтобы в ближайшие годы вырваться на свободу, Владу нечего и мечтать. Что же он все-таки задумал?