До нужного места предстояло пройти на юг, в сторону райцентра. Андрей погрузился в лес, вынырнул через несколько метров. От волнения немели колени. Он перебежал поляну, окруженную дикой жимолостью, пересек «условную» дорогу и залег за глиняным выступом. Покатый берег был как на ладони. Каменные плиты валялись в беспорядке, съезжали в воду. Сердце колотилось, дышать становилось больно. Неужели все пришли? Он посмотрел по сторонам – не привели ли хвоста? Глянул на часы – до назначенного времени оставалось четыре минуты. Можно подождать, вжиться в обстановку…

На берегу расположилась троица: женщина и двое мужчин. Они почти не изменились – во всяком случае, издали. А ведь всем уже за тридцать… Жилистый субъект с торчащими ушами и залысиной на лбу сидел на камешке и вырезал из тальника свистульку. Он что-то напевал. Это был Борька Парамонов. Нервный, дерганый, подверженный эмоциям, обладатель страшноватой физиономии, лучащейся бездной обаяния. У плечистого типа с удочкой обаяния не было вовсе, зато Игнат Бурлаков обладал голливудской внешностью и вообще был неплохим человеком. Женщина вскарабкалась по камням, вдающимся в воду, села на корточки. Осиная талия у этой особы уживалась с тяжелыми бедрами и упитанными ногами – вечный бич Галки Шиффер. Данная проблема волновала ее в школе, волновала после школы, а сейчас, похоже, перестала волновать – ввиду своей полной неразрешимости. У Галки имелись и внешность, и обаяние, но чтобы эти качества отметить, рядом с ней нужно провести не один год.

Игнат подсек леску, чертыхнулся на обглоданного червяка.

– Не понимаю, чего ты хочешь поймать? – зевнул Борька, выбрасывая недоделанную свистульку.

– Рыба-падла называется, – буркнул Игнат. – Не ловится потому что…

Галка находилась у самой воды. Сняла длинную кофту, мешковатые штаны и осталась в купальнике. Села на корточки, чтобы оценить температуру воды. Поежилась – солнышко светило по-летнему, а вот вода была прохладной.

– Отлично! – обрадовался Борька. – В нашей бане – женский день.

– Даже не надейся, Парамонов, – проворчала Галка, принимая задумчивый вид.

– Еще постой немного, – предложил Борька. – Уж лучше так, чем никак.

– Да не, уже значительно хуже, – проворчал Игнат, извлекая из консервной банки червяка. – Раньше было лучше. Поизносилось то, в чем мама Галку родила.

Девушка чуть не поперхнулась, со злостью уставилась на Игната… и оступилась. Ахнула, закачалась, поняла, что не удержится, – и оттолкнулась пяткой, чтобы не разбиться о камень.

– Красиво, елы-палы… – вздохнул Борька. – Умеет же она зажечь!..

Галка вынырнула, отплевываясь и нецензурно ругаясь. Шустрыми саженками поплыла к берегу.

– Упала, – резюмировал Борька. – Падшая женщина.

– Ругайся культурнее, Галка, – посоветовал Игнат. – Твои матерки больно ранят наш слух.

– Почему я должна ругаться культурно? – возмутилась Галка, выбираясь на камень. – У нас сегодня день русской культуры?

Андрей засмеялся, сполз с обрыва и направился к «отдыхающим». Они повернулись – дружно, как по команде, – и застыли, словно в фильме ужасов, с объятыми страхом лицами. Ступор сразил на полном серьезе – они не играли. Призрак из прошлого неумолимо вторгался в их жизнь. Мокрая Галка застыла в ступоре, глупо приоткрыв рот.

– Мама… кто это? – прошептала она.

– Бомж, – ухмыльнулся Андрей. – Джеймс Бомж. Расслабьтесь, ребята, все в порядке. Я не такой страшный, как это может показаться.

– Я так и думал, что это Островский написал записку и подбросил под дверь… – жалобно промямлил Игнат. – Ну, чтобы мы пришли сюда. А он фартовый чувачок. Вдруг жена прочла бы первой и побежала бы в полицию?.. Или еще куда… Куда обычно бегают жены, когда их мужья получают записки от неизвестных?