У выбеленной в ядовито-желтый цвет стены стояло высокое белое пианино. На секунду мне показалось, что я снова в двадцать первом веке, настолько современным был неожиданно открывшийся вид. Лаконичные, строгие линии. Никаких завитков, округлых элементов и тем более подсвечников. Только летящая надпись золотой вязью – Bluthner. И все. Вопросы, брать или нет, отпали, один внешний вид стоил запрошенных полутора сотен рублей.
Сверху на белом пианино стояла фотография мужчины в подполковничьих погонах на кителе. Потянул черт за язык, вспомнил «ложечки» Российско-Грузинской войны две тысячи восьмого года:
– Трофей? – погладил рукой клавиши.
Ох как меня прожгла взглядом хозяйка. Не сказав ни слова, вышла в соседнюю комнату и через минуту вернулась с кучей бумаг в пожелтевшей от времени папке. Грубовато сунула их мне в руки:
– Смотри сам!
Не скажу, что силен в немецком, но было очевидно – этот музыкальный инструмент на самом деле купили в тысяча девятьсот сорок пятом. Уж не знаю, насколько адекватной была его цена в марках, но договор на паре листов с многочисленными подписями и заверяющими печатями не оставлял места сомнениям. Какие уж тут претензии к бравому офицеру… Видимо, большая часть людей в СССР была куда честнее знаменитых маршалов вроде товарища Жукова. М-да. Неудобно-то как вышло!
Почему памятник этому честному подполковнику в виде крашенной серебрянкой пирамидки со скромной красной звездой на вершинке должен стоять в дальнем углу обычного кладбища? А монумент маршала, вывезшего из Германии на свои нужды десятки эшелонов[96], в Екатеринбурге две тысячи десятого года будет красоваться у штаба округа? Да еще на вздыбленном коне, при полном параде? Неужели в СССР не нашлось более честного офицера, достойного памяти потомков?!
Пришлось извиняться. Долго, потому что хозяйка усадила нас с Катей пить чай на маленькой, но опрятной кухонке. Вполне обычной для шестьдесят шестого года, если бы не одна деталь. В красном углу, на потемневшей от времени подставке, стояла небольшая икона Николая Чудотворца. Спереди к ней была приставлена большая, почти со спичечный коробок, латунная подвеска с похожим ликом.
Конец ознакомительного фрагмента.