Настал день, когда просьба зачислить его, Сергея, в штат дошла до самого владыки Варнавы. И Владыка пригласил Сергея на беседу. Долго они беседовали, говорили обо всем. Тогда многие взгляды Сергея пошатнулись, переменились.

«Чтобы не разочаровываться – надо не очаровываться» – запомнил Сергей эту фразу на всю жизнь, вспомнив, что читал об этом у кого-то из святых отцов Церкви.

А в сознании его до этого было одно очарование святости жизни иноческой: и будто бы безгрешны монахи, и ходят все, буквально, «обвитые» Духом Святым, «под колпаком, защитой». Действительность реальная принесла разочарование. Когда же зачислен был Сергей в штат монастыря, переехал с вещами в келлию, он, чуть было, совсем не разочаровался. Как послушание, избрал себе Сергей переписывание книги святого Никодима-святогорца о борьбе со страстями, с одновременным изучением. Он узнал, какие страсти, оказывается, бушуют в жизни монахов. А будучи от рождения впечатлительным и наблюдательным, начав жить внутри… – он увидел проявление всех описанных страстей среди монашеской братии.

Поддерживал Сергея, в духовной его жизни, на исповеди – его духовный наставник иеромонах Нестор. За грехи исповеданные Сергеем, он получал епитимии (наказания), не раз и не два. Ночами творил молитвы, назначенные ему в наказание духовником – отмаливая грехи.

И все-таки, проведя в монастыре около года, оставался Сергей лицемерным грешником. Внешне, он соблюдал все по уставу, а внутренне не был согласен ни с тем, ни с другим. А, кроме того, имел и явный грех, скрываемый от всех вообще в монастыре – грех табакокурения. И никто не знал и не уличал Сергея, он умудрялся так ловко скрывать свой грех, естественно не исповедуясь в нем даже перед причастием.

Зачисленный в штат Сергей по-прежнему работал с плотниками в стройбригаде. А через полгода пребывания в штате, по указанию Владыки Варнавы, одели послушников в черные подрясники, почти в рясы, но только с узкими рукавами, чтобы они отличались от трудников. Это событие взволновало Сергея: он уже мнил себя приближенным к монашеству, тем более, что скоро должно было состояться пострижение в рясофор, в первую предварительную степень монашества.

И, окрыленный своим успехом в монастырской жизни, Сергей забыл всякую осторожность и пошел грешить по своему – курить табак. Не особенно скрываясь, он прошел на ту часть монастыря, где шла стройка. Монастырь расширялся, и большая территория была огорожена забором, велось строительство. Там стоял дощатый деревянный туалет для строителей, и там были спрятаны сигареты и спички. Кто-то из братии видел, как пошел Сергей… и, видимо, сказал духовнику. Потому что, когда Сергей вышел из укрытия своего, из туалета, его подозвал к себе иеромонах Нестор, поманив пальцем. От Сергея, только что искурившего сигарету, естественно, исходил запах дыма и табака. Разговор состоялся не злой, но суровый и строгий… Сергея не изгнали, но и подрясник сняли и отложили посвящение в рясофор.

Оставили его послушником, а работал он с трудниками, кто приходил на строительство. Среди послушников он выделялся одеждой, ходил в черном, но в мирском. Остальные все в монастыре ходили в рясах, и послушники в подрясниках выглядели как монахи. Сергей смог отказаться от курения сразу резко, и не чувствовал никакой тяги.

Сильно уязвлено было его самолюбие. Так приучался он к терпению унижением: все послушники как послушники он один – «белая ворона».

И опять около года работал Сергей и жил в послушниках. Подрясник ему одели уже через месяц, но с посвящением в рясофор откладывали. Ибо много надо молиться, чтобы изгладить грех свой и просить Бога простить. И жизнью своей нужно показать стремление – к жизни другой, иной, иноческой. Тогда посвящать можно в рясофор, – это по уставу так. Но монахов нехватало, и некоторых монахов посвящали быстро, через полгода, а Сергею невезло, – произошел еще один казусный случай.