Вымотав себя в зале, посидев в безалкогольном баре, погуляв по скверу, набрав полные лёгкие весенней прохлады, решаюсь вернуться домой. Негоже вести себя как малое дитя и прятаться от проблем. Проблемы две, и так далеко от них не скроешься.

В квартире работа идёт полным ходом. Шум шуруповёрта, матерная ругань парней, оголённые, блестящие от пота торсы их же самих. Рабочая зона кухни заняла своё место, половина шкафов висит на стене, холодильник тихо урчит, набирая морозность. Только какое мне дело до рабочей зоны, шкафов и урчания, когда мои глаза залипли на резинке боксеров, торчащих из-за пояса штанов.

- О, Алька. Вернулась? - поворачивается резинка, демонстрируя полоску волос, убегающую под неё.

Мать моя женщина. Верни меня обратно. Меньше наделаю глупостей, меньше придётся родителям краснеть за непутёвую дочь. Руки чешутся, как хочется потрогать рельефные кубики, провести пальцами вдоль тёмной поросли, размазать капельки пота, попробовать их на вкус.

- Теперь дело заспорится, - впечатывается в спину горячая твёрдость, лишённая футболки. – Тремя парами рук быстрее и интереснее.

Железо? Йога? Оплеухи от сэнсэя? Напрасно проведённое время, не давшее никакого толку. В груди всё так же печёт, в животе порхает, в ушах стучат молоточки от сердца, подпрыгнувшего в глотку, в трусиках хлюпает от наводнения, в глазах всё плывёт от томления. Жарко, горячо, невыносимо.

- Давай, красавица, шевелись, - подмигивает Ник, поигрывая грудными мышцами. – Шкафчики сами себя не повесят.

Сзади чувствую лёгкий толчок в пятую точку тем, что натянуло ширинку, а за ним ещё один, и срываюсь с места, хватая карандаш и рулетку.

- Что нужно делать? – пищу, удивляясь высокой тональности в своём голосе.

- Всего лишь смотреть, чтобы не повесили криво, - выхватывает из моей руки инструмент Яр и подталкивает в сторону стула.

Я в первом ряду на премьерном показе Супер Майка, или на вечеринке в Красной шапочки. От такого количества тестостерона вибрируют стены кухни, пластилином гнётся подо мной стул, электризуется воздух. Ник что-то спрашивает, поддерживая шкаф с левой стороны, а я киваю как болванчик, абсолютно не слыша его. А как можно что-то слышать, когда джинсы сползли ещё ниже, открывая резко вычерченные, косые мышцы живота, костяшки бёдер, опасные миллиметры, оставшиеся до манящей выпуклости.

- Уверена? – перекрикивает гул в ушах Яр. – Мой угол не ушёл?

Дёргаю головой из стороны в сторону, переползая взглядом на его упругий живот, покрытый блестящими каплями. Стискиваю зубы, прикусывая внутреннюю сторону щеки, отрезвляя себя немного, приводя в чувство, сбивая бешенное возбуждение болью. Чёртова духота, вызывающая помутнение, чёртовы мурашки, прыгающие, словно слоны, по спине, чёртово воображение, разложившее меня на столе с широко расставленными ногами.

- Хочу чай… со льдом… а лучше просто лёд, - сбиваюсь на каждом слове, буквально выдавливая их из себя.

- Льда нет, сестрёнка, - лыбится Яр и кивает в сторону холодильника. – Могу предложить Колу.

Подрываюсь к урчащему другу, но Яр опережает меня, заставляя врезаться в его грудь. Замираю, ощущая под ладонями жар его кожи, несмело веду ими вверх в надежде, что смогу оттолкнуть, но спину опаляет той же температурой, проникающей в кровь, туманящей мозг, приводящей в состояние опьянения.

Забываю, как дышать, двигаться, думать, сердце замедляется, делает удар через раз, надрывается и с болезненным хлопком пускается в истеричный бег. Где-то на подкорке сознания свербит здравая мысль «беги», но тело сдаёт позиции, подчиняется, требует большего. Поднимаю глаза, встречаюсь с расплавленной сталью, кипящей похотью и темнотой, облизываю внезапно пересохшие губы, не успеваю поймать полустон.