- Я открою, - приходит на помощь Ник, придавливая вредительницу чужих яиц к кровати и обездвиживая. – Наверное, подушки привезли.

Сестрёнка замирает, непонимающе смотрит на меня, сползает взглядом на свою ногу и стремительно заливается ярким румянцем.

- Яр, прости. Прости меня. Господи, какая я неуклюжая.

Её паническая речь перемежается с судорожными потираниями рук по моему животу, смещающимися к паху. И тут я не знаю, плакать мне или стонать от счастья. Ладошка накрывает малыша, ощупывает его через джинсы, а он радостно поднимает головку, наливаясь от гордости и удовольствия.

Я говорил, что у Алёнки большие глаза? Забудьте. Таких размеров вы ещё не видели. Все японские аниме и рядом не стояли. Да, сестрёнка. Он такой. Большой, толстый, ласковый, как обожравшийся сметаной кот, любящий ласку. Если ты его качественно погладишь, он, может быть, даже заурчит.

Всё это рвётся из меня, глядя в её потрясающие блюдца на пол-лица, но я заталкиваю их глубоко вовнутрь, страшась подвергнуть девчонку ещё большему шоку. Выгибаю бровь, считаю про себя, следя за дальнейшими действиями.

- Это курьер. Я сам всё приму, - заглядывает в спальню Ник и спотыкается на увиденной картинке. Я лежу на спине, Аля сидит у меня в ногах и держится двумя руками за волшебную палочку. – Не помешал?

Сука! Ещё как помешал! Лучше бы ты ждал подушки с одеялами в коридоре, а не обламывал кайф! Алька из красноты уверенно переходит в багрянец, отрывает ладошки от бугра, словно обожглась, спрыгивает с кровати и крутится волчком по свободному пятачку.

- Ты бы занялся делом, Ник, - цежу, сосредотачиваясь на нём. – Курьер сам себя не обслужит.

- Я помогу, - срывается Аля, выбивает своим миниатюрным телом Ника из проёма и исчезает, как хаусбол, выбивший страйк.

Мне остаётся только смотреть ей вслед, слушать удаляющийся топот голых пяточек, проклинать тупость Ника и с сожалением поглаживать дружка, лишившегося тепла и ласки. А как она хорошо смотрелась в такой позе, как правильно. Именно так, на коленях, склонив голову, покрывшись румянцем.

Оставшийся день проходит в напряжённом молчании. Алёна старается не смотреть в мою сторону, Ник бросает на меня убийственные взгляды, я продолжаю витать в облаках, смакуя последки сладких касаний. Несмотря на напряг, собранный диван занимает своё место, подушки с одеялами тоже, выматывающая уборка проведена.

- Развлекательной программы не ожидается, - потягивается Ник, с предвкушением поглядывая на застеленный хрустящим бельём диван. – Давайте спать.

Уступаем Але право первой посетить ванную, сами свою очерёдность решаем банальным подкидыванием монетки.

- За чей член подержаться тоже будем решать через орёл и решка? – не выдерживает Ник, дождавшись шум воды.

- Можешь уступить своё право мне. Не откажусь, - бросаю в ответ, поворачиваясь к нему.

- Не дождёшься. Я своё не уступаю, - упрямо выдвигает квадратный подбородок, складывая руки на груди.

- Я тоже, - зеркалю его позу.

- Только делишься? – небрежно выплёвывает в лицо, нагло ухмыляясь.

- Я с удовольствием обсужу с тобой этот вопрос завтра, - сжимаю кулаки и делаю несколько глубоких вдохов. Устраивать потасовку в квартире Алёны и тем самым пугать её – не лучшая идея.

- В зале или на пустыре? – принимает вызов.

- Решишь сам, - заканчиваю разговор, поняв, что шум воды больше не доносится из ванной.

Мы быстро ополаскиваемся, ложимся на диван, с тоской окинув чернеющий коридор, ведущий к заветной двери. Кручусь, не могу найти себе места. Слова Ника вспарывают мозг, в груди селится распирающее чувство тревожности. Неужели он прав? Неужели я готов поделиться? Бред. Любой другой бабой – пожалуйста, но только не Алькой.