Ближе к вечеру нас посадили в автобусы и повезли в Иркутск. Наш поезд в одиннадцать вечера. На вокзале мы, как мне показалось, бесконечно долго ждали отправки. Гена позвонил домой, и к нему приехала подруга. И они тихонечко шушукались и обнимались в сторонке. Мне в этом плане было похуже, телефона у родителей не было, и подругой я тоже не обзавелся. Поэтому для меня это ожидание тянулось как-то особенно долго. Есть одна поговорка: «раньше сядешь – раньше выйдешь». Возможно, мне просто хотелось раньше сесть. Но ничто не может длиться вечно. И наконец-то раздалась команда: «По вагонам!»

Всю нашу бригаду, а это девяносто шесть человек, разместили в восьми купе одного плацкартного вагона. Наши сопровождающие, майор и лейтенант, разбили нас, соответственно, на восемь отделений и назначили в каждом отделении командира. В нашем седьмом купе командиром отделения назначили меня. В моем подчинении оказалось одиннадцать человек, а со мной, соответственно, двенадцать. Причем это при наличии шести нормальных спальных мест и двух багажных полок, на боковой третьей полке спать было просто нереально. Ну и естественно, хотя какая тут к черту естественность, никакого постельного белья или хотя бы просто матрасов. Такая же обстановка была и в других купе. В мои обязанности как командира входило:

1. Следить за наличием личного состава. И докладывать, если вдруг кого-нибудь не дай бог не досчитаюсь.

2. Назначать дневальных на ночь, что было особенно актуально и диктовалось отсутствием спальных мест.

Время было уже позднее, и мы после недолгих перекуров в тамбуре и хождений в туалет стали отбывать ко сну. Тем более день был долгий и утомительный. Мы с Геной пошли в соседнее купе, там оказалось много знакомых с техникума. Были два брата-близнеца Щербаковы, Максим Грушков, Андрюха с параллельной группы со звучной кликухой «Директор», с остальными мы тоже быстро перезнакомились. И никто из них, в отличие от нашего купе, не собирался спать. Из рюкзаков уже была выставлена на стол собранная заботливыми руками мам закуска и заблаговременно купленная на вокзале водка. И мы, стараясь не шуметь, передавая стакан по кругу и ведя неспешные беседы, просидели до пяти утра. Тема у нас для бесед была одна, да и тосты не отличались особой оригинальностью: «Ну, чтоб два года как два дня!» И все примерно в том же духе. Но алкоголь делал свое дело. Постепенно улетучилось мрачное настроение, и когда к утру все стали расходиться по своим купе, то все были бодры и смотрели в будущее орлами. Мы пришли с Геной в свое купе, я, как командир отделения, назначил двоих новых дневальных, и мы тут же упали на их места и заснули крепким пьяным сном. Проснулись мы ближе к полудню. За окнами проносились пейзажи родной природы. Колеса отстукивали свою бесконечную дорожную песню. Наши соседи по купе, а точнее бойцы нашего седьмого отделения, уже сидели за столом и доставали и разворачивали жареных куриц, завернутых в фольгу, вареные яйца, домашние пирожки, пучки перистого зеленого лука и крупной ярко-красной редиски.

– Эй бойцы, а почему командира к столу не приглашаете? И вообще, почему без команды приступили к приему пищи, а-а-а?

На что бойцы уже с набитыми ртами забубнили, что, мол, милости просим к нашему шалашу и вообще, мол, кто много спит, тот мало ест. Ну, мы с Геной не стали заставлять себя долго упрашивать. И присоединились к своим товарищам. После обеда мы с Геной сходили в видеосалон, расположенный где-то в середине поезда. Пошарахались по поезду, затем вновь поели, повалялись на полках и поиграли в карты. В общем, делали все то же, что делают обычные пассажиры. Ближе к вечеру все вновь стали затариваться водкой. Благо у проводника-узбека ее было хоть залейся, он продавал ее по двойной цене, но отбоя от покупателей не было. Все понимали, что ближайшие два года такая возможность едва ли представится. Тем более что наши сопровождающие нисколько нам в этом не препятствовали. Они собрали нас на третий день пути, после того как кто-то по пьяной лавочке разбил в тамбуре стекло. С утра по купе пробежался летеха