– Дима,.. куда мы идём?

– Никуда не идём. Просто гуляем… – Дима вглядывается в, мерцающие огоньками, нескончаемые павильончики и лотки с сувенирами.

– Я же вижу, Дима, ты кого-то выглядываешь. Сознавайся… – Ева блаженно слизывает со стаканчика мороженное.

– Уже нашёл. – Дима остановился, огляделся по сторонам, затем взял Еву за руку, подвёл к скамейке. – Ева, посиди пару минут, я сейчас вернусь… – Он усаживает Еву на скамейку и уходит.

Ева видит, как Дима подошёл к одному из лотков с сувенирами, о чём-то говорит с пожилым лотошником. Лотошник оживлённо кивает в ответ, наклонившись, что– то шепчет ему на ухо, а затем, взяв с прилавка какой-то предмет, вручает его Диме. Дима возвращается, держа руку за спиной, садится рядом с Евой и, вдруг, одевает ей что-то на голову.

– Дима!? – вздрагивает от неожиданности Ева, хватаясь за голову.

– Обыкновенная турецкая феска… – Дима стаскивает с Евиной головы феску, крутит её на указательном пальце. – Видишь? Самая, что ни на есть турецкая. Дарю!..

– Ты её купил? – Ева восторженно смотрит на феску.

– А как же!.. Одевай, и пошли дальше…

…По затенённой, плохо освещённой улице идёт Кот. Сквозь густую зелень клёнов и старых акаций с трудом пробивается блеклый лунный свет. Откуда-то из темноты Кот слышит приглушённые голоса. Он вглядывается и различает во тьме зарослей нескольких бомжей, сидящих под деревом у стены дома и перекладывающих из одной сумки в другую какие-то вещи.

Кот замедляет шаг, затем останавливается, вынимает из пакета недопитую бутылку вина, запрокинув голову, выпивает остаток, а затем, вынув из пакета ещё одну пустую бутылку, подходит к бомжам и ставит перед ними обе бутылки.

– Соблаговолите принять, господа бездомные… – говорит Кот, поворачиваясь и собираясь уходить.

– Спасибо, Кот!.. – слышится вслед хриплый голос.

Кот разворачивается, вглядываясь в лица бомжей.

– Что!?. Кто-то меня знает?.. Или померещилось?

– Померещилось… – слышит он тот же голос.

Кот всматривается в лицо говорящего. Одутловатое, небритое лицо, с щёлочками потухших глаз, грязные руки, не торопясь, укладывают, оставленные Котом бутылки в сумку. Кот подходит ближе, вглядывается в склонённое над сумкой лицо с надвинутым до бровей выцветшим, нечистым беретом, из-под которого выбиваются космы пепельных волос.

– Мы с тобой знакомы, дружище? – спрашивает Кот.

– Что было, то сплыло. – не поднимая головы, хрипит бомж.

– А всё-таки?.. – Кот неуверенно переминается с ноги на ногу, затем наклоняется к бомжу – Может, выпьем?.. А друг?..

– Чего только с ним? Мы, что не люди? Уважать надо… – раздаётся визгливый женский голос.

– Заткнись, зараза!.. – хрипит в ответ бомж. Он медленно, с трудом поднимается с корточек.

Слышен звук мотора, скрежет тормозов. Кот поворачивается. Из милицейского «газика» выскакивают трое милиционеров. Бомжи с неожиданной прытью подхватывают свои сумки и бесшумно скрываются в тени зарослей. Тут же вспыхивает свет в окне третьего этажа, оттуда высовывается торс пышногрудой дамы, взлохмаченной и гневной.

– Наконец-то! Явились, – не запылились! – истерично закричала дама – Вас и «скорую» дождаться – жизни не хватит!..

Один милиционер поднимает к ней лицо.

– Чего Вы кричите, гражданка? Что случилось?

– Здрасте, я ваша тётя! – захлёбывается в окне дама. – Он ещё спрашивает! Сколько звонила, говорила; развели тут бомжатник. Вонища, крики…

– Так спустились бы,.. поговорили, покормили… Бомжи тоже люди…

– Ты гляди на него!.. – голосит дама – Умник нашёлся… Давай, забирай их, по быстрому, пока неприятности не поимел!

– Кого забирать-то? Убежали…