Вокруг было таинственно тихо.

Сидя на одной из скал, Джавад Амирханлы прислушивался к тишине. Однако птицы, временами пролетающие над его головой, а также ящерицы, снующие по серым камням, словно вырывали его из мертвой тишины и возвращали в шумный мир. Он огляделся по сторонам. Место это находилось довольно далеко от деревни, и вокруг не было ни единой души. Внизу расстилался густо-зеленый ковер леса, за ним раскинулась широкая долина. Затем вновь тянулся огромный темный лес и широкий зеленый луг. Он взглянул вверх и увидел над собой бескрайнее синее небо.

Солнце еще не успело закатиться за горизонт.

Нагнувшись, Джавад Амирханлы, сам не зная почему, приложил ухо к холодной серо-мшистой скале. Прислушавшись, он будто ясно услышал шум большого многолюдного города. «Может, все это мне кажется?» – думал он, оставаясь в таком положении еще некоторое время. Гул, идущий из-под холодных тяжелых скал, постепенно превращался в старинную, знакомую ему мелодию. И он крепко заснул под эту мелодию, такую родную ему и близкую, продолжая слышать ее во сне. Под тяжелый ритм музыки шли люди с медным цветом кожи, с проступающим на лбу потом, погоняя крепких и сильных буйволов на недавно вспаханные и засеянные поля. Картина эта была хорошо знакома ему еще с детства. И даже музыка, которая звучала сейчас, еще тогда прочно укоренилась в его памяти. Вскоре буйволы, встав на задние ноги, стали танцевать, как люди. Рога их, касаясь друг друга, разбрасывали вокруг искры.

Когда он открыл глаза, было уже темно. Он и не заметил, как зашло солнце. Было очень холодно. Вдали сверкнула молния. Временами огненные, сверкающие в небе поперечные полосы озаряли все вокруг ярким светом. Внезапно он вспомнил свой недавний сон; танцующие буйволы, разбрасывающие вокруг искры, теперь словно переместились в небо. Ему стало холодно, и он решил вернуться в деревню. В этих местах водились хищники, о которых он слышал еще в детстве, и нужно было торопиться. Еще немного, и ему будет трудно найти дорогу.

Пещера теперь стала похожа на дракона, который появился среди скал, словно из страшных сказок, и злобно скрежетал зубами. Вскоре ему послышался чей-то голос. Остановившись, он внимательно прислушался. Кто-то издалека окликнул его по имени. Постепенно голос стал приближаться.

Сначала послышался гул. Затем раздались шорох и приглушенный топот ног. И в это мгновение во тьме что-то сверкнуло, похожее на светлячка.

Взошла луна. Внезапно он заметил, как от луны словно отломился кусок и упал на землю. Мужчина невольно закрыл глаза. Может, он еще не проснулся, и все это является сном во сне. Однако в том, что на небе взошла луна, у него не было никаких сомнений.

…Открыв глаза, он чуть не вскрикнул от удивления: перед ним, словно белое изваяние, стояла Беяз и внимательно наблюдала за ним. При свете луны лицо ее было особенно таинственным и прекрасным.

Девушка, как и раньше, возникла из ниоткуда. Но теперь она предстала перед ним не на балконе его квартиры, а на одной из скал. В руках она по-прежнему держала серебряную веточку.

– Здравствуй, Джавад-бей… – тихо произнесла она.

– Здравствуй…

– Я знала, что рано или поздно ты придешь сюда, – сказала она, а затем спросила: – Ты не устал, Джавад-бей?

– Нет…

Они еще долго молча глядели друг на друга. Беяз смотрела на него с загадочным выражением лица, будто хотела о чем-то спросить… На ее безмолвные вопросы он отвечал молчанием. Мужчина чувствовал, что сейчас ему предстоит знакомство с каким-то удивительным, таинственным миром, о котором никто не должен был знать. Язык не имеет права разбалтывать то, что видят глаза. Конечно, язык дан человеку для того, чтобы говорить правду. Однако часто трагедии возникают тогда, когда на поверхность всплывает не ложь, а именно правда. Истина должна стать известна лишь тогда, когда придет ее время. А иначе она подобна не вовремя прокукарекавшему петуху. Ведь всем известна дальнейшая участь такого петуха… Не следует торопиться, надо терпеливо выждать момент, чтобы сказать правду.