– Постыдился бы меня и своих детей! В чём мы виноваты? ― не ожидая ответа, она выскочила за дверь.

Мигель не пошевелился, лишь плотнее сжал губы, по которым стекала вода.

Чувство вины стало загонять его в угол. Раньше это чувство было незнакомо Мигелю, не считая тех редких моментов, когда он позволял себе малые шалости с другими женщинами, но это не в счёт. Мигель всегда оставался честен с собой и с мимолётными увлечениями. А тут Анна, без которой он больше не мог существовать. Но семья-то и в самом деле ни в чём не виновата.

Ощущая нестерпимую боль во всём теле, Мигель кое-как встал, накинул на себя полотенце и направился в гардеробную.

Он не спустился к ужину, потому что не знал, как присоединиться к семье после разоблачения в измене. Он понимал, что причиняет жене боль, но не имел понятия, что с этим делать. Только одно он знал наверняка: жить, как прежде, им уже не удастся.

– Анна, что ты сделала со мной? ― прошептал он, но, вспомнив её растерянный взгляд, добавил: ― И что я сделал с тобой?

Мигель обессиленно упал на кровать. Глядя в потолок, он попытался вспомнить тот момент, когда принял решение уйти, но мысли путались, уводя от рокового утра. Зато он вспомнил, как они с Анной смотрели друг на друга в большое гостиничное зеркало, при этом видя поразительное сходство; как она играла с собакой на своей любимой полянке, а затем плавала с Рексом в озере; как, сидя в бане спиной к солнечному свету, в венке из полевых цветов, увлечённо рисовала; как они танцевали свой первый и последний вальс, и Анна, осторожно, по-девичьи, касалась своим взглядом его глаз; как она таяла под его горячими руками, когда он, сгорая от страсти, ласкал её на веранде; и как он кружил её у озера, купая в лунном свете…

– Это невыносимо, ― простонал Мигель и резко сел.

Вспоминать счастливые моменты, находясь на грани отчаяния, было слишком больно.

– Где ты и почему не отвечаешь? ― вслух произнёс он, желая только одного: оказаться с ней рядом.

Мигель подошёл к окну и, распахнув створки, впустил в комнату горячий воздух. Тяжело дыша, он услышал учащённые удары своего разбитого сердца.

«Ан-на, Ан-на, Ан-на», ― с болью выбивало оно.

– Надо срочно ей дозвониться! ― прошептал Мигель, предчувствуя беду.

Оглядевшись, он поискал свой мобильный телефон. Вдруг он вспомнил, что забыл его в самолёте.

– Только не это! ― воскликнул Мигель, но поскольку знал номер Анны наизусть, схватил городской телефон и стал набирать заученные цифры.

В ожидании ответа его сердце выпрыгивало из груди, но, услышав всё тот же безразличный голос автоответчика, Мигель застонал:

– Анна, прошу, включи телефон! Мне нужно тебе всё объяснить!

Мигель не находил себе места.

– Почему я не взял твой городской номер? О чём я думал? И думал ли я вообще о чём-нибудь?

«Нужно позвонить Михаилу Леонидовичу, ― пришла следующая мысль. ― Уж он точно знает, как связаться с Анной», ― но, к сожалению, номер российского продюсера был записан у Мигеля в телефонной записной книжке.

– Что же это такое! ― отчаянно произнёс он. ― Я в какой-то западне!

Воспалённый рассудок Мигеля быстро принимал решения одно за другим.

«Так! Надо позвонить на свой мобильник. Если мне повезёт, то тот, кто окажется рядом, обязательно ответит».

Набрав свой номер, он услышал длинные гудки, но трубку никто не брал.

– Ну же! Хоть кто-нибудь, ответьте! ― страдал Мигель, но связи не было.

Тут ему пришла другая мысль.

– Надо позвонить Лучано!

Мигель знал, что у друга есть все номера участников проекта.

– Дружище, ты звонишь не вовремя, ― услышал он весёлый голос продюсера, ― чего тебе неймётся? Разве тебе плохо под крылышком своей жены? А вот мне так хорошо, что отрываться не хочется, ― Мигель услышал, как Лучано громко чмокнул, и его жена тут же звонко рассмеялась. ― Не отвлекай меня, давай отложим все дела на потом. Ну, ты понимаешь… ― заговорщицки произнёс мужчина, явно увлечённый своим занятием.