Ева тоже взяла сигарету прикурила, поморщилась и сказала:

– Какую же гадость делают эти русские! Совсем не то, что наши марки.

– Ты еще не привыкла.

– Мне бы бросить. Но не получится. Ничего уже не изменить. И еще я хотела сказать, что хочу тебя!

Ревко улыбнулся:

– С этого и следовало начать.

– Ты прекрасно знаешь, что я хочу тебя всегда. Иди в ванную.

– Да, дорогая, я уже ушел!

Никифоров отправился в путь в 21.10. Город он проехал спокойно, а вот перед мостом через Оку, на посту ГАИ его остановили. Молодой бравый сержант отработанным и небрежным движением крутанул жезл и направил его к обочине. Было заметно, что милиционер красовался тем, что научился так виртуозно обращаться с обычной в принципе палкой.

– Черт побери! – буркнул Никифоров. – Только тебя мне и не хватало. – Он нажал на тормоз, съехал на обочину, остановился.

К машине подошел гаишник.

– Младший сержант Колобов, попрошу документы, гражданин.

Никифоров вздохнул:

– И сдались тебе, сынок, мои документы? Я не в тех годах, чтобы ездить без прав.

– Извините, повторяю, попрошу предъявить документы.

Младший сержант покручивал жезлом, и это ему нравилось. Борзый паренек, фуражка на затылке, портупея ослаблена, взгляд самонадеянный. Как же, в люди выбился. Посмотреть бы на него, когда ствол пистолета уткнется в лоб. Обделается, это как пить дать.

– Ну документы, так документы. – Никифоров предъявил водительское удостоверение, паспорт.

Младший сержант их посмотрел и спросил:

– И далеко, отец, едем?

– Куда же мне далеко-то? В Сибово.

– Прописан в Переславе, а чего в Сибово забыл?

– Тебя это касается?

Инспектор бросил взгляд в паспорт.

– Меня, Иван Сергеевич, здесь все касается.

– Дружок мой фронтовой приболел, позвонил, просил приехать.

– Ага! Ну если товарищ фронтовой, то другое дело. Документы в порядке, можете ехать. Счастливого пути.

– Я вернусь, пока ты дежурить будешь. Проведаю товарища и вернусь.

– Дело твое, отец, – сказал младший сержант, завидел грузовую машину, приближающуюся к посту, и отошел.

Никифоров включил передачу, выехал на дорогу и повел «Победу» к мосту, за которым сразу свернул в сторону Верховска. У районного центра пост был уже снят. Водитель свернул направо, обогнул территорию колхоза «Верный путь», и машина оказалась на улице Коммунарской. Фонари на столбах почти не горели, светились только переулок Павлика Морозова и площадь Ленина.

Никифоров миновал поворот на улицу Окскую, где спокойно мог оставить подвеску прямо сейчас, спустился до грунтовки. По ней и повел машину, не превышая скорость в сорок километров в час. У парома никого не было. Не встретил ни единой живой души связной Линге и на задах села Баранино.

Он остановил машину напротив самодельного частокола ограды участка Губарова. Выйдя из «Победы», Никифоров осмотрелся, прислушался, легко для своих лет перемахнул через городьбу, пошел по огороду и саду, выбрался во двор. К нему, гремя цепью, метнулся пес.

– Гусар, ты что, не узнал?

Пес дружелюбно замотал хвостом.

Никифоров бросил ему кусок колбасы, который тут же исчез в пасти, высыпал в миску кости, оставшиеся от приготовления холодца. Пес уткнулся в них мордой.

Никифоров подошел к кухонному окну, постучал.

Жена Губарова Зинаида услышала шум, толкнула в бок мужа.

– Матвей, никак, со двора в окно стучали.

– Да кто там может быть? Полночь уже.

– Говорю, стучали, сама слышала.

Тут и Губаров услышал повторный стук.

– Что за черт? И Гусар не лает. Значит, кто-то свой?

– Может, кто из правления колхоза?

– Какого к черту правления, Зинка? Спят все.

– Так ты говорил намедни, что с утра надо с Манюхиным за запчастями ехать?