– Не сегодня, сынок. Обещаю, что буду тебя брать, когда купим нового быка и поездки будут не такими опасными как эта. Я куплю тебе с Райгетиллем медовых лепешек.

Хозяин этих земель Его Светлость герцог Ваершайз, например, отличающийся своим необъяснимым упрямством и самовлюбленностью, впрягал в свою повозки рабов и вассалов. Он был такой один в своем герцогстве, остальные же крестьяне и горожане по обыкновению для перевозки использовали быков, мулов или ослов. Повозка же, что лихо двигалась по ухабистой дороге от деревушке Аусерт, что нашла свое место у самой границе мира до города Лойонца, была запряжена невиданным по своему уродству созданием, не то ящером, не то человеком, не то еще кем-то страшным и отталкивающим.

Так вот в Лойонц (в окрестностях которого, к слову, стоял замок герцога Варшайза), поскрипывая деревянными соединениями, ехала повозка, запряженная монстром. Страшнее чудовища, нечеловеческие мышцы которого выпирали из кожи, защищенной от внешней среды грязно-зеленой крупной как вилидергонская серебряная монета, чешуей с характерным радужным рисунком. Монстр был одет в короткие, специального покроя с вырезом для толстого хвоста льняные шаровары. Вошедшие в моду облегающие чулки, прикрепляющиеся тесемками к брэ, монстру не подходили, они мгновенно рвались. К тому же, это удовольствие не дешевое и обычные крестьяне обходились одними брэ или шароварами. На монстре была одета свободная рубаха, подпоясанная на животе тесемкой. Головного убора не было. Для этого бы пришлось идти к шляпнику и пугать его тем, что придется прикасаться к этой здоровенной чудовищной голове, чтобы сделать мерки. Монстр Райгебок и обувью не пользовался, хотя бы и потому, что ни один башмачник не смог бы сшить что-то подходящее на его трехпалые ступни, заканчивающиеся панцирными когтями.

Райгебок, взяв повозку за тяговые ремни, бежал на полусогнутых ногах. Разумеется, ни о каком ярме и речи быть не может. Ни хлыста, ни хворостины. Не хватало еще, чтобы отец впряг родного сына как настоящего быка.

Повозка тоже была весьма необычна. Несколько десятков наполненных речной водой телячьих желудков, светящиеся изнутри голубовато-зеленоватым сиянием, аналогов которому никто не знал. Мешки были накрыты добрым отрезом специально выпачканной в грязи парусины, чтобы свечение ни так бросалось в глаза.

Отец, привалившись на тюки с едой и кое-какими взятыми с собой вещичками, пожевывал кедровые орешки и только подсказывал Райгебоку какое направление ему выбирать на перекрестках или на участках дороги, где им могли встретиться люди и где надо свернуть в сторону. Повозка мчалась быстро, проворнее, чем если бы в нее был впряжен тяжелый бык Черный Нос, дни которого так внезапно были сочтены этим еще дорассветным утром.

Поняв на полпути, что с таким темпом они доберутся до Лойонца гораздо раньше чем надо, Райгемах приказал сделать привал, спрятаться в лесу и дождаться темноты, потому, что дальше будет больше поселений, а значит и встречающихся людей. Воспользовавшись случаем, Райгебок съел остатки взятого с собой Черного Носа и запил их ключевой водой. Райгемах тоже перекусил и даже вздремнул. Дождавшись заката, они вновь тронулись в путь, который пролегал через лес, где в темное время суток разбойников было больше чем белок на деревьях. Каждый уважающий себя крестьянин, днем возделывающий огород, ночью, взяв цепы и вилы, таится в черных кустах, выжидая хоть кого-нибудь, кого ночь застигла в лесу. Надо ли говорить, что по ночам люди избегали появляться на лесных дорогах, а от отчаяния и скуки крестьяне-разбойники нападали друг на друга, а зачастую даже просто обменивались вещами между собой, чтобы не возвращаться к своим женам с пустыми руками.