Вышли из дверей перехода мы на небольшой площади, в отличие от остального города, абсолютно пустой. И Рангун Ваня сразу увел нас оттуда. Потом я понял, что это площадка специально для проходов. Поэтому он и увел нас быстрей, чтобы не мешать перемещениям других. Потом в течение дня нам попались еще несколько таких площадок.

 Для Высших же, как оказалось, никаких ограничений по проходам нет. Они возникали или исчезали в любом месте, без всякой привязки к площадям перехода. И конечно, без всяких дверей. Перед самым появлением Высокородных невидимая волна силы отбрасывала всех торговцев и покупателей, образуя безопасный круг три-четыре метра в диаметре. Иногда с места прибытия отбрасывало не только живых обитателей, но разрушались и торговые конструкции. Однако никто ни разу не выказал недовольства, все стояли в почтительном поклоне, пока эти местные аристократы не покидали место прибытия.

При одном из таких появлений Ромка заработал замечание от Ваньки за то, что не успел вовремя склонить голову. Вместо этого он стоял и таращил глаза на высокого, когтистого ящера в сверкающем, словно металлическом плаще. Высокородная рептилия, похоже, не заметила этого, но «Иван» все равно страшно зашипел на мальчишку и даже замахнулся. Но не ударил. Лишь когда за спиной ящера вновь сомкнулась и загомонила толпа, он зло спросил:

– Ты хочешь навлечь беду на всех нас?

Это еще одно последствие того странного происшествия, после которого Ромке назначили персонального учителя. То, что он только замахнулся, но не ударил. Хотя я заметил, что удержался Ванька с трудом. У меня появилось такое ощущение, что он очень зол на мальчишку, но в то же время опасается его. И я заметил еще кое-что. Как он глянул в спину уходящему ящеру. Во взгляде сквозила даже не злость, та светилась полновесная ненависть. Однако это лишь на секунду мелькнуло в глазах и тут же исчезло. Есть о чем задуматься. Но сейчас не до анализа поведения Рангуна, надо заниматься тем, зачем мы прибыли. Хотя я бы с удовольствием провел весь день, просто шатаясь по этому супер-рынку. Впервые мы не одни. В глазах остальных я прочитал то же самое: все радовались новому обществу. Хотя до появления здесь я не думал, что мне так приелось общество одних и тех же компаньонов.

 Местные – Рангуны – хоть и не вызывали у окружающих такого показного почтения, как Высший, но все-таки сразу видно, что это не Низшие и не Дикие. Две этих касты перед Рангунами тоже расступались, хотя уже не так быстро и не сгибаясь в поклоне. Поэтому Ванька шел первым. Как я потом понял, присутствие Рангуна – это необходимое условие. И не только потому, что мы еще не ориентировались в этом обществе. Но и потому, что мы просто бы застряли в этой вязкой толпе. Идти тут можно или пробиваясь сквозь тела, или влившись в один из нескончаемых потоков, двигавшихся вдоль рядов торговцев. Однако они двигались по своим устоявшимся маршрутам, из одного торгового квартала в другой или к каким-нибудь экзотическим представлениям. Здесь, в торговом апокалипсисе, оказалось огромное количество различных аттракционов и прочих зрелищ. Уличные артисты не могли упустить такое количество потенциальных зрителей. Тем более платежеспособных.

Иван Иваныч, словно ледокол, пробивал нам дорогу, и мы упорно продвигались по одному ему понятным ориентирам. Появляться в квартале посольств из перехода означало бы привлечь к себе внимание, а этого и мы желали в последнюю очередь.

Как это ни удивительно, но оказалось, что и на этой планете тотального кипящего торжища есть места покоя. Примерно через полчаса путешествия по торговому морю я почувствовал, что толпа становится уже не такой плотной, а гвалт понемногу теряет свой накал. Неожиданно, словно здесь проведена какая-то невидимая граница, рынок резко кончился. Дальше, метров через двести открытого пустого пространства начиналась череда самых разнообразных строений.