– Карман? – полувопросительно, полуутвердительно сказал она.

– Скорее всего, – подтвердил так же разбуженный посреди ночи и только что подошедший Кот-д’Аржан.

В один миг Центр управления преобразился, будто всплеск синей кривой сдул с него сонное оцепенение. Сотрудники, до сих пор дремавшие, бродившие, курившие, пившие кофе и травившие байки, заняли свои места и принялись сосредоточенно выполнять свои протокольные ритуалы.

Привычная картинка на большом экране, на который все эти дни и солы транслировалась головная камера Каа, изменилась – вместо щербатых стен и бесконечных нагромождений бесконечных камней, на экране зияла черная пустота, и в ней под ярким светом прожекторов медленно плавали светящиеся искорки пыли. Пещерный змей достиг какого-то большого зала, стены и потолок которого не были видны.

– Одиннадцать процентов кислорода! – сказала Лис. – Больше, чем на Эвересте!

– Температура тоже резко подскочила, – добавила Чжан Тинг, – сейчас плюс семь с половиной градусов!

– Пусть он продвинется вперед и заглянет вниз, – приказал Кот-д’Аржан, забыв, что то, что он видит на экране произошло не менее двадцати минут назад.

– Если с головой у него все в порядке, он уже так и сделал, – сказал кто-то из инженеров. Минут через восемнадцать увидим.

Бросившая курить Лис с завистью посмотрела на коллег, которые потянулись пережидать эти восемнадцать минут в курилке, и после короткого колебания присоединилась к ним.

Вернулась она за минуту до того, как пришла картинка. Вот Каа продвинулся вперед и наклонил головной сегмент вниз. В луче прожектора появилось что-то ярко-белое. На несколько секунд в зале повисло молчание, а потом все одновременно испустили триумфальный крик и раздались аплодисменты. Каа находился на узком балконе, нависающем над залом пещеры. Дно зала внизу было сплошь покрыто разнокалиберными белесыми пузырями.

Еще час ушел на то, чтобы, повинуясь командам с Земли, Каа спустился с балкона на пол пещеры и оказался в зарослях пузырей. Именно в зарослях, потому что сразу стало ясно, что это не геологические образования. Это была жизнь.

В этот момент в зале появились Раске, Шпильман и стайка PR-менеджеров. Раске бесцеремонно остановил работу и объявил, что сейчас в зал будут допущены журналисты, и что профессор должен сделать короткое заявление, а все остальные – выражать восторг согласно полученным ранее инструкциям. Лис в сердцах чуть не послала их ко всем чертям, но Кот-д’Аржан сильно сдавил ее плечо.

Под нацеленные на него десятки камер, Кот-д’Аржан сказал:

– Друзья мои! Только что нам стало известно, что мы не одни в нашей Солнечной системе. Я имею честь сообщить вам, что на Марсе обнаружена жизнь.

Он поклонился телекамерам, и как дирижер первую скрипку, обнял и вывел на авансцену Алису Тавридис. Операционный зал взорвался аплодисментами. Сотрудники всех рангов обнимались, прыгали, кричали и падали на колени, потрясая ладонями, как забившие гол футболисты. Поскольку этот триумф транслировался в прямом эфире крупнейшими телеканалами мира, сцена была несколько раз заранее отрепетирована. Были, конечно, сложности. Особенно много проблем возникло с бестолковыми белыми интеллектуалами. Им никак не давалось задорное рукопожатие, состоящее из синхронных манипуляций кулаками, ладонями, кистями рук, коленями, ступнями и задницами. Но назначенный Советом инвесторов главный пиарщик настаивал именно на таком выражении командного духа, так что спорить не приходилось, а приходилось долгими часами отрабатывать движения и при этом радоваться. В результате все прошло просто идеально.