«Ну, вот, очень красноречиво и доходчиво объяснило», – подумал Виктор и, решив не разговаривать больше с бесцеремонным облаком, продолжил смотреть вниз. Под ними по-прежнему синел океан, переливаясь от одного конца неба к другому, и казалось, что он никогда не кончится, что он будет вечно гнать своих одетых в синие камзолы и белые треуголки солдат на невидимую за горизонтом жестокую битву.

Наконец вдалеке появилась узкая кривая полоска земли и стала понемногу приближаться. Присмотревшись повнимательнее, Виктор понял, что это горы, и очень высокие. Их белоснежные вершины утопали в огромной сине-серой туче. Туча была настолько велика, что накрывала собой, как огромной пушистой шапкой, всю страну гор: от самых высоких, чуть ли не пронзающих ее насквозь, до небольших, едва касающихся своими острыми вершинами ее брюха. Прямо в сердце этой необъятной тучи зияло небольшое темное пятно, куда и устремилось облако, унося с собой ничего не понимающего Виктора.

Стены тоннеля, петляющего из стороны в сторону, были окутаны полупрозрачным искрящимся маревом. Облако стремительно неслось по нему, с легкостью преодолевая умопомрачительные виражи. Ощущения были похожи на те, которые испытываешь, катаясь на американских горках, только в тысячу раз страшнее. Нырнув в очередной крутой поворот, облако резко притормозило, и Виктор всем телом врезался в прижимавшие его плотные обручи. Замерев на несколько секунд, облако начало плавно, не торопясь, подниматься вверх. Подъем казался нескончаемым, Виктору так и хотелось высунуть ногу, чтобы, оттолкнувшись от склизких стен тоннеля, помочь утомленному облаку. Но он был надежно пристегнут к креслу, да и оттолкнуться от мутного слоящегося тумана вряд ли было возможно. Едва достигнув вершины подъема, облако на миг зависло на месте и со свистом сорвалось вниз. Его подбрасывало, переворачивало, крутило и вертело так, что перехватывало дыхание. Виктор зажмурился и изо всех сил вцепился в кресло.

«Когда же это прекратится?! – подумал он. – Или я буду вечно бултыхаться в этой склизкой серой туче?» Злосчастный тоннель решительно не хотел заканчиваться, он вился и петлял, то резко изгибаясь и падая вниз, то круто взмывая вверх. Руки, сжимавшие поручни, онемели и уже почти не слушались. Если бы не три молочных обруча, которыми облако крепко прижимало Виктора к креслу, он давно уже вылетел бы из него в склизкую серую хмарь. После очередного резкого поворота облако, внезапно затормозив, застыло на месте, точно столкнулось с непреодолимым препятствием.

Все вокруг было залито ярким слепящим светом. Будто сотни самых мощных прожекторов направили прямо в глаза Виктору. Некоторое время он ничего не видел, только яркий сияющий свет, льющийся отовсюду, куда бы он ни поворачивался. Глаза слезились и болели. Виктор прикрыл их ладонью и стал, понемногу отодвигая ее, привыкать к этой иллюминации. Зрение вернулось не сразу, но то, что он увидел, потрясло бы любое, даже самое богатое, воображение!

Виктор сидел в кресле на том самом смешливом облачке, которое его сюда принесло, но его уже не прижимали никакие ремни, они словно растаяли под лучами света. Справа и слева висели разного размера облака: некоторые совсем крошечные, не больше полутора метров в длину, другие намного крупнее того облака, на котором сидел Виктор. Они плавно покачивались из стороны в сторону, словно привязанные невидимыми веревками. Можно было подумать, что перед Виктором обыкновенный морской причал, только вместо лодок и катеров у него выстроились облака.

Прямо перед собой Виктор увидел внушительных размеров площадь, окруженную со всех сторон очень высокими белыми стенами. Стены были абсолютно ровными, гладкими и на вид очень прочными. В центре площади возвышался величественный замок, весь сотканный из искрящихся кружев, со множеством башенок и балкончиков. Но если разобраться, назвать это площадью было трудно, так как и стены, и сам замок просто висели в воздухе. Высунувшись за край облака, Виктор взглянул вниз, но он ничего не смог разглядеть сквозь мутную дымку, состоящую из небольших обрывков облаков, сцепленных лохмотьями паутины. Тогда он поднял голову и принялся рассматривать возвышавшийся перед ним замок.