– Понятно, – кивнул ярл. – А ты колдун, что ли?

– Ученик колдуна, – ответил Ярослав.

– Понятно, – ещё больше нахмурился ярл и зашагал обратно к своему лагерю.

Вот, кажись, дело и сделано.

Мурманы ушли, сгибаясь под тяжестью и собственного добра и приобретенного барахла. Ярослав подумал, что морским торговцам следовало бы придумать какие-нибудь волокуши, вроде тех, на которых он с друзьями волок раненого Вторака, а еще бы лучше сделать не одну ходку к кораблю, а две, а то и три, но эти, которые «пенители вод», считали иначе. Пыхтели, но тащили. Что ж, вольному воля.

Проводив взглядами последние спины, браничи обернулись к биарминам, которые уже давненько поджидали, пока их защитники освободятся.

– Благодарим тебя, наш воевода и будущий князь, – поклонился Клесту в пояс невысокий пожилой биармин, с жиденькой бородой.

Клест, прижав к сердцу правую руку, поклонился пожилому, как равному и ответил:

– Так не за что, старейшина Илли.

Но старейшина был не согласен со своим покровителем. Погладив свою редкую бороденку, он строго сказал:

– Мурманы могли бы напасть на детей Иомалы, забрать их меха, а ты, вместе со своими воинами пришел к нам, и не позволил.

– Мы сделали только то, что должны были сделать, – ответил воевода, еще раз возвращая поклон старейшине.

Стоявший рядом со старейшиной молодой шаман, сказал:

– Клест, сегодня у нас большой праздник. Сегодня мы будем праздновать удачное завершение торжища. Мы станем плясать в честь нашей богини вокруг костра. А сейчас мы отнесем богине Иомале наши дары. Мы не можем пойти к Иомале всем селением, к ней ходят лишь избранные. К богине пойду я со старейшиной, но в знак особого расположения, богиня разрешила мне взять с собой тебя и одного из твоих воинов. Вот, хоть его.

К радости Ярослава, Рахи показал на него. Ему ужасно хотелось посмотреть – а что это за деревянная статуя богини, которую все принимают за золотую? Вот только, не станут ли завидовать старшие и более заслуженные воины?

– Пойдешь к богине вместе со мной? – поинтересовался Клест. – Если не хочешь или устал, так и скажи.

– Конечно пойду, – горячо высказал свое желание Ярослав.

Ярослав украдкой покосился на Татеня, перевел взгляд на десятников, но зависти в их глазах не увидел. Скорее – облегчение, что не их потащат в лес бить ноги.

Ратники остались в походном лагере, разбрелись вокруг костров, а Ярослав с Клестом, в сопровождении старейшины и шамана, пошли к богине.

Уже по дороге в голову парня пришла здравая мысль. Вообще-то, можно бы было и отказаться, а он бы прекрасно обошелся без лицезрения статуи этой богини. А вдруг придется тащиться в какие-нибудь непролазные чащобы? А если дорога займет весь вечер и ночь? Но отступать было уже поздно.

К счастью, идти было недалеко. До леса тут рукой подать, а потом, по узкой тропе, еще с полчаса.

Ярослав считал, что они выйдут к какому-то храму. Но перед его взором распростерлась поляна, не очень-то и большая. В центре поляны, за высоким частоколом из заостренных бревен высилась деревянная статуя женщины.

На первый взгляд деревянная работа не слишком искусная, даже и грубоватая. Этой статуе, вытесанной из ствола какого-то мощного дерева, было далеко до мраморных изваяний греческих мастеров, изображающих разных богинь. Но в богине вод Иомале, сработанной руками неизвестного биармина, было что-то завораживающее. Иомала смотрела так, словно бы видела каждого пришедшего насквозь, а на ее губах застыла таинственная улыбка. Но не снисходительная, не ироническая, как это положено у богинь, а такая… Ярославу было сложно сказать – что за улыбка? Он бы сказал, что она была понимающая и всепрощающая. Именно так улыбается любящая мать, которая смотрит за непутевым, но любимым ребенком.