Но пьяный «пескарь» смотрел не на доску. Проскуряков уже отошел, а мой противник вновь сверлил меня взглядом и цедил сквозь зубы:

– Предлагаю ничью. А если не согласишься, морду набью.

Это уже полный абсурд!

В сложившейся ситуации лучший выход для меня – отказаться от партии, сославшись на оскорбления противника, свидетелями которым были с десяток человек. А я почему-то сидел и ждал своей участи – сделает Ногинов победный ход или бросится в рукопашную?

Не дождавшись ответа, противник сделал нейтральный ход – матовой ситуации не увидел. Я спас короля, потом партию, и…

Ногинов, остановив часы, тяжело поднялся – человек он грузный – сказал, уходя:

– Я жду тебя в школьном дворе, чемпион.

Говорят, «пескари», когда крепко напьются, жестоко дерутся – топорами, цепями, кольями… Какое оружие предпочитает Ногинов? Наверное, кулаками – они у него не от грязи пудовые.

Я поднялся, помахал Афанасьевичу:

– Сделано. Запиши мне очко.

Повернулся к выходу. Мисс спартакиады коснулась моей руки:

– Не ходите. Не надо связываться с мужиком пьяным.

Я улыбнулся её вниманию:

– Я хоть и трезвый, но тоже мужик.

Ногинов на школьном дворе бил копытом от нетерпения.

– Агарков, сука, я тебя мочить сейчас буду.

– Полегче, а? – предупредил я его, стараясь чтобы голос прозвучал спокойно, но уже понимая, что впутываюсь в историю.

Ногинов поднял свой кулак и для пущей убедительности выставил из него указательный палец.

– Тебе давно надо хайло набить. Ты человеческого языка не понимаешь. И я тебя сейчас по стенке размажу, будешь мне тут яйца крутить, сукин ты сын недоношенный.

Пьяный урод. По глазам вижу – когда выпьет, все человеческое теряет. И при этом здоровенный, черт – его ручищами не в шахматы играть, а сваи на стройке забивать.

– Вот даже как? А все говорят, что шахматы – самый безопасный вид спорта.

– Выходит не так. Ты будешь первым страдальцем…

Я размышлял над ситуацией. Пьяный разобиженный «пескарь» ждет от меня привычной реакции – от оскорблений, угроз и прочего я либо струшу и убегу, либо в драку кинусь, и тогда он меня с полным на то основанием отметелит за милую душу.

Это он так думает…

– М-да… – я покачал головой. – Водка она такая – любого интеллектуала козлом сделает в два стакана.

Ногинов мялся – и хочется ему, и колется почесать кулаки, но лучше для него будет, если драку начну я.

– А ты себя мнишь интеллектуалом? Ну, получишь разок по башке – что теряешь?

– А я знаю, почему ты бесишься. Каждому овощу свое время – ты уже выдохся, как игрок, ну а мне вот в затылок дышит Маненков …

Или уже я ему?

– Вы, увельские – все педарасы!

– Чтобы такое утверждать, надо знать. Ты сменил ориентацию?

Ногинов сжал кулаки и сделал шаг ко мне.

Ну что ж, если драки не избежать… Я нашел цель для правой ноги – промежность придурка. Сейчас он у меня загнется и в пыль рухнет, хрюкая…

– Я решил, что тебе пора валить домой: нечего делать на нашей территории, – заключил Ногинов.

– Как бы еще не время, – сказал я.

Но пьяный пескарь меня не слушал, продолжая свою мысль:

– Забирай с собой кривоглазого, и …здуйте отсюда пока целы!

Маненков действительно здорово косил взглядом.

– Как скажешь, уважаемый, – пожал я плечами и направился в школу. Для меня это был действительно выход – бескровный и почти бесконфликтный.

Наверное, все, кто был в столовой (шахматном зале), наблюдали за нами, облепив окна. Кто-то знал, что происходит, остальные интересовались друг у друга – что случилось? Проскуряков спросил меня, вошедшего:

– Что за шум между вами?

– Я хочу подать жалобу в райспорткомитет о полной дисквалификации Владимира Егоровича Ногинова как шахматиста с запретом участия его в районных соревнованиях за недостойное спортсмена поведение. Ты подпишешь эту бумагу как судья?