Я глотнул. Если это виски, то дрянное – хуже батиного самогона. Но головка поплыла, язык взбодрился.

– Я – технолог. Чертежи читаю, рабочим объясняю, как мастрячить. Без меня никак.

Молодой чирикал, переводя. Старик с ласковой усмешкою кивал. Похлопал меня по ладошке – пей, мол, продолжай! – когда попытался вернуть ему его сосуд. А меня несло – глотнул еще и похвалил:

– Люблю я это пойло! На работе спирта много, а платят мало. Мало платят, говорю, нам за работу.

Ну, что же ты, мурло вьетнамское из ЦРУ? давай вербуй!

А старик утратил вдруг интерес ко мне. Потребовал вернуть фляжку, закрутил колпачок и, сунув ее в карман, нахохлился.

– Вы кем работаете? – спросил я молодого.

А он:

– Дипломатами.

– Летите на переговоры?

Он кивнул.

Ну, черте что! Дипломаты в ватниках!

Старик скоро задремал. А в проходе появилась стюардесса с закусоном на тележке.

Мы с молодым вьетнамцем откинули перед собою столики и налегли на окорочка с рисом в аэрофлотовском туеске. Стюардесса покатила дальше. И тут проснулся старикан – забеспокоился, задергался, руку вытянул над креслом, по-русски закричал:

– Давай!

И я окликнул девушку с тележкой.

Насытившись, соседи из Вьетнама уснули, носами пересвистываясь.

А я вернулся к своим мыслям.

У каждого человека должна быть страна Офир. Что за страна такая? Не знаете? И не буду объяснять. Как говорят попы – ищите и обрящите. У меня она есть. Раньше это была Волшебная страна Александра Волкова. Ну, помните – фокусник Гудвин, Изумрудный город, Железный Дровосек, Страшила и деревянные солдаты Урфина Джюса. Потом – необитаемый остров, на который хотел попасть однажды и жить до скончания, творя уют душе и быту. Теперь этот остров приобрел название. И цель возникла. Я сделаю карьеру в партии, и в должности Генерального секретаря ЦК КПСС присоединю Кубу к моей стране 16-ой республикой союзной. Естественно – советской и социалистической. Уходя на пенсию, поселюсь на вилле где-нибудь на берегу Карибского моря. Вот что такое собственная страна Офир!

Самолет гудел-дрожал, пронося нас в своем чреве над Балтийским морем.

Я снова задремал и очнулся вдруг с тревогой – особенно страшной потому, что непонятной. Что-то случилось? Или должно случиться? Откуда это чувства надвигающейся опасности? Проснулся (теперь я уже это ясно вспомнил), разбуженный какой-то фразой, произнесенной над самым ухом. Кто ее мог сказать? Повертел головой – все соседи спят беспробудным сном. Так что это? – глас свыше? Мол, кердык, Толян, подкрался – дремать кончай!

Хоть и не страдаю клаустрофобией, но почему-то навалилась тоска. Захотелось поскорее выбраться из самолета – пусть даже в полете. Я полулежал в откинутом кресле, и сердце мое бешено стучало, а глаза, казалось бы, спокойно – хотя какое тут спокойствие! – оглядывали все вокруг. Не найдя причины беспокойства, перевел дыхание. Мысли потекли…

Вот говорят попы – в бесконечности Вселенной не существует ничего такого, что не было бы создано Высшей Силой. Бог смастрячил нас по образцу своему; нам для проживания – нашу голубую Землю и окружающее ее пространство. Ничто не может случиться с нами и планетой без Его ведома и воли. Ну, а как захочет – хоть замолись…

Как все просто и понятно. Живи и тешь себя тщеславным заблуждением: будто ты – внебрачный сын Отца Христова. Бесчисленное количество людей подвержены такой мании величия. Они воображают себя неповторимыми и незаменимыми. Будь я в их числе, сейчас бы не томился – проснувшись в страхе, зевнул-перекрестился да на другой бок. А с марксизмом-ленинизмом в голове трясусь встревоженный!

Страх отпустил, однако.