Поймал на себе подозрительный взгляд менеджера «Сантехлита», привезшего нас сюда на своей машине. Его глаза светились вопросом – что ты за человек, Анатолий Егорович? Он не знал наших отношений с Черновым и теперь терялся в догадках – за какую команду я играю. Есть люди, которые всякого затесавшегося в компанию готовы считать соперником – если не на свое рабочее место, то на свое место в сердце начальника. Едва почувствовав приязнь босса к чужаку, они готовы сейчас же забыть все то хорошее, что прежде видели в нем, и замечать теперь только одно плохое.

Кажется, все осмотрели, но с базы уходить не торопились. Как и Васильев неделю назад, Чернов попал под обаяние её тишины и благоухающей зелени.

– Хорошо как в деревне! – сказал он. – Анатолий, а тебе не скучно здесь жить?

– Не может быть скучно, если есть чем заняться. А у меня всегда есть работа.

– Я люблю деревню, – сказал Виктор Анатольевич, не замечая моего сухого тона.

– Кто мешает вам переехать? Вон у нас в Нехаево областные врачи целую улицу коттеджей отгрохали.

– Слыхал я про это дело. Но меня не с жиру тянет в село. Я ведь сам деревенский. У меня память земли в крови… Хочется дом свой, сад, огород… А квартира – тьфу… – он говорил, обращаясь к нам и переводя с одного на другого свой спокойный и дружелюбный взгляд; говорил, очевидно то, что приходило ему в голову прямо сейчас.

Заметив, что менеджер из Еманжелинска захотел что-то сказать, Чернов остановился, не досказав, и стал внимательно его слушать.

И уже было собрались уходить, как калитка открылась и вошла женщина, присматривающая за базой. Всех внимательно окинув взглядом, она узнала меня и улыбнулась.

– А, господин негоциант! Новых покупателей привезли? А старым что же – не понравилась наша база?

М-да, момент не самый приятный. Её любезность мне была не нужна. Чернов уже смотрел на меня не дружелюбно, а скорее с недоумением. Не желая того, я покраснел. Надо было объясниться. А что говорить? Что прежде Черного привез сюда его лютого врага? И как после этого ко мне относиться?

У меня не возникало сомнения, что говорить надо правду. Если Чернов уличит во лжи, я навсегда потеряю его уважение и доверие. Мне бы этого не хотелось. Но как подать эту правду – такую неприятную для слушателя?

М-да, ситуация… Но есть золотое правило общения – не все сказать, не значит соврать. И я начал говорить, потому что молчание затянулось и стало тягостным.

– Да, Виктор Анатольевич, это мой бизнес. Хозяин базы обратился ко мне с просьбой продать эту базу, обещая комиссионные. Неделю назад здесь были ребята, которые хотели бы здесь организовать погрузку щебня на железнодорожные платформы. Они попросили неделю сроку для переговоров с инвесторами. Я им дал слово, но семь дней прошло, а они молчат. Я подумал: дурное предзнаменование и поехал к вам. Мне надо базу продать. Я хочу заработать…

Похоже, Чернова мои объяснения удовлетворили – он кивнул и сказал:

– Считай, что ты её уже продал мне. Ты ведь хочешь быть директором рынка?

Уловив мыслью сложившееся положение и взвесив его на внутренних весах, отважился сказать:

– Конкуренты ваши тоже мне предлагали принять участие в их бизнесе – и долю не малую: все поставки щебня сюда. Но просили неделю – неделя прошла, и я вернулся к первостепенной задаче: продать базу. Сколько требуется времени вам, чтобы собрать средства на покупку?

– Ты вот что, – подумав, сказал Чернов, – завтра ко мне подъезжай, и мы все конкретно обсудим. Якши?

– Ну, разумеется.

Ничего не было ни необыкновенного, ни странного в том, что два человека договариваются о деловой встрече. Но странным было то, что я впервые говорил с Черновым на равных и во мне он нуждался так же, как и я в нем. Даже увидел себя в совершенно новом и неожиданном положении возбужденного от успеха человека.