– Нет, он мне говорил о равноправии, и не хотел, чтобы я ему диктовала свою линию поведения.

– Но тебе бы очень хотелось так поступать, а сама не прислушивалась к нему, не знала его желаний, о чём он мечтал? Не оправдывайся! Я в этом уверен. Вот так и получается. Думаешь, мы с Викой живём гладко, бывает, так зарябит, что сердцу становится тоскливо. И ушёл бы тогда, куда глаза глядят, бросил бы всё к чёртовой матери. Но нет, я такой человек, хочу строить свою семью, а не разрушать, как это делают некоторые и чего даже не замечают. Ты и твоя мать ему запрещаете писать, читать? Ты бы посмотрела на то, сколько у меня «железок», как их называет моя жена. И знаешь, что я ей отвечаю? Брошу «железки», куплю альбом и буду коллекционировать марки, буду собирать и пусть попробует сказать, что я занимаюсь ерундой… – Григорий помолчал, затем спокойно закончил: – Нельзя нам жить без каких-нибудь увлечений, интересов. А вы, женщины, этого почему-то не понимаете.

– Ну, знаешь, Гриша, я за деловые интересы, а не за те, которые не приносят доходы. Он как заговорённый, для него нет другого дела. Ты отремонтируешь телевизор, утюг, машинку, тебе заплатят, а ему шиш! Пишет всё, пишет, а толку никакого. А если сидит, читает, то к нему лучше не подходи, уткнётся, и не дозовёшься…

– А тебе хочется получить отдачу сразу? Написал – получи деньги? Не знаю, Лена, но я его понимаю. Он старается… Сразу ничего не выйдет. Я сам когда-то и рисовал, и писал, и знаю, что это такое.

– Да, конечно, конечно, я понимаю, что ты хочешь этим сказать. Но из не го художник, ни писатель не выйдет, так все наши говорят. У него нет специального образования!

– Почему? Так нельзя думать. Я хочу дать тебе совет: считайся с его душевными качествами. Нельзя без этого. Скажи, Лариса, он тебя целует, когда уходит на работу? Только ответь честно…

– Нет, – она покраснела.

– А ты бы хотела? Только честно!

– Да!

– А жить с ним ты хочешь? Только честно!

– Как жили, нет, – сказав это, она вспоминала все ссоры, скандалы.

– Гриша, ты может, знаешь: он каждый день последний месяц приходил выпивший. С кем он пил? Он говорил, что сам. Значит, он становится алкоголиком? Только не говори, что по моей вине… – нервно проговорила она.

– Почему? Не обязательно! Однажды мы с ним выпили у меня домашнего виноградного вина.

– Но ты совсем другое дело. А он в последнее время превратился в настоящего алкоголика…

– Стоп, Лариса! А теперь ты рассуди, – прервал он. – Почему у вас так происходит? Я его знаю, по крайне мере, четыре года и не видел, чтобы он напивался. Выходит, что ему несладко живётся у вас? Ты подумай хорошо на этот счёт, как вам жить дальше?

– В тот день я ему сказала: если не перестанет пить, то я уйду от него, если он по-хорошему не бросит… – раздражённо бросила она.

– Расскажи, что там произошло у вас?

– Он пришёл выпивший. А моя мама сказала: «Не хочет дома работать, пусть уходит»!

– Да-а? Лариса, я не могу поверить, чтобы во всём был виноват только Валерка. Я его очень люблю…

– Я это знаю, – вставила жена.

– Это хорошо. Но в жизни не было ещё так, чтобы один был во всём плохой, а другой только хороший.

Наверное, я прерву этот диалог. Но хотел бы добавить вот что: жена хотя и была, по словам Григория, расстроена тем, что он не знал о моём местонахождении, она всё равно сохраняла строгий вид во всё время разговора с ним.

Удалось ли мне в точности передать все оттенки этого диалога, это не столь важно. И нельзя было не заметить её отчуждёние, и даже презрение к тому, что я посмел от неё скрыться. Хорошо это или плохо, мне не всё равно потому, что Лариса выказала себя эмоционально и духовно неразвитой. И мне было досадно, что я её раньше не разглядел. А всему виной моя безоглядная в неё влюблённость, просто я был ею ослеплён. Но меня ещё удивляло и то, зачем она искала Григория, зачем я был ей нужен, если для неё стало всё ясно, что мы с ней не подходим друг другу и психологически и нравственно. Выходит, она до конца меня не постигла и была оскорблена моим поступком. Ведь она убеждена, что от таких женщин, как она, мужчины не уходят. А если я это сделал, то поступил дерзко и неучтиво. И она хотела разобраться, почему я так поступил, не предупредил никого в своих намерениях.