Теперь, вспоминая тот вечер, у меня на душе было тяжело от тех безвозвратно ушедших днях. Что они принесли с собой? Ведь тогда я верил в своё счастье, но, увы, оно не сбылось. И я сидел, глубоко переживал об утерянном времени. Моё волнение ещё усиливала музыка, которая так же звучала год назад, как и теперь она звучала не во славу мне, а другим. Моё время прошло навсегда, как оно изменяет человека, его мировоззрение! Год назад, в день свадьбы я был счастлив, я любил. Но прошёл год, совершил нашими характерами события, которые изменили нас и погасили любовь. Так случилось, что я остался один, неужели так-таки ничего не было? Я всё больше и больше тосковал о своём прожитом, и музыка усугубляла мои переживания. Но что было хвататься за прошлое, когда его всё равно не вернёшь? Надо хотя бы попытаться наладить отношения, всё-таки был сын. Я должен привезти ей деньги для него. Я не помнил, как рассчитался с официанткой, схватил со стола сигареты и вышел из ресторана. И только на улице, встретивший моё лицо холодный ветер, несколько отрезвил меня, сознание просветлело. Я решил поехать к жене, несмотря на то, что был уже поздний час. И уже в автобусе я понял, что это я хотел сделать давно, но вот всё колебался, оттягивал. А тоска всё за меня решила. Хотя на самом деле мне была нужна не жена, а просто женщина для утоления половой страсти. Но себе в этом я тогда не признавался, полагая, что поддался исключительно ностальгии. И если Лариса примет меня для этого, я пойму, что она хотела того же.

18

Автобус проехал покатый каменный мост, остановился за бывшей часовней, мне надо было выходить, тут я впервые подумал, что совершаю безрассудный поступок. Разве Лариса будет ждать меня в такой поздний час? В доме уже давно все спят. Я не представлял, как вызову жену. На улице было темно, дорогу по трассе освещали электрические ртутные фонари. Когда свернул на узкую улицу, здесь светили обычные, какие освещают деревенские улицы. Слабый весенний морозец, какой часто наступает в марте под вечер, воспринимался остатками зимы и довольно крепко сковал оттаявшую за день землю. Мартовские ночи тёмные, с ясным звёздным небом. Я шагал быстро, мной овладела одержимая смелость. На улице ни души, стояла глубокая тишина, и были слышны мои одинокие гулкие шаги. Чем ближе я подходил к её дому, тем моя отчаянная решительность возрастала.

Дом стоит на пригорке с закрытыми ставнями. В доме тихо, все спят. Если начну стучать во входные створчатые двери, больше всего я боялся разбудить её родителей. Не входя во двор, я подошёл к выходившему на улицу самому крайнему окну, где как раз спала жена на диван-кровати. И, приоткрыв ставню, я стал тихо стучать по стеклу. Выдержал несколько секунд, но она не отозвалась, тогда стукнул ещё несколько раз костяшкой сложенного пальца, но и вторая попытка не дала нужного результата. Оставалось постучать громче, но так можно разбудить всех. И тут вспомнил, что на веранде одна створка окна могла остаться не закрытой на шпингалет, в которую летом влезал, когда возвратился поздно вечером со свадьбы брата Николая. Но сейчас было начало весны, и потому окно могло вполне быть закрытым на шпингалет. Однако попытаться не мешало бы. Я бесшумно перелез через забор и стал пробовать открыть узкую створку окна; после некоторых усилий, к моему счастью, оно поддалось. И в последнюю секунду со скрипом резко открылось, и, слегка стукнув о коробку рамы, она отпружинила обратно, звякнув легонько стеклом. Я снял утёпленное поролоном демисезонное пальто, повесил за забор и полез в окно. На этот раз створка опять ударила о раму, я замер, прислушиваясь.