Но почему-то из меня оно бежит назад,
О вдохновение моё, свет солнца, виноград!
Куда же ты чудесный мой? Не написал строки,
Ах, неужели не создам сегодня рубаи?
Хочу писать, но голова как на бахче арбуз,
Лежит на краюшке стола мой неподъемный груз,
Она не слушает меня, она как тот сосуд,
В котором горькое вино к нам в магазин везут.
Прости меня мудрец Хайям, твой чуден рубаи!
Ты пил вино, а я, испив, не написал строки,
Быть может, был разлив иной? Познанья горький день!
Ты пил вино, Омар Хайям! А это ж «барматень».
Я пил отраву для мозгов, для тела и души,
Под эту гадость рубаи попробуй напиши!
03.04.1985
Первая скрипка
Полет смычка и оживает
Воспоминаний дивный мир,
Ведь я любил тебя и знаю,
Что и тобою был любим.
Что ты, лаская скрипки струны,
Невольно вспомнив обо мне,
Взыграешь так, что зал безумной
Внимает страсти при луне.
А ты, прижавшись крепче к скрипке,
Готова крикнуть прямо в зал:
«Я не играю, звуки стихли б,
Когда б ни милый здесь лежал!»
28.07.1989
Пилотам
Самолет взял разбег по бетону,
И умчался куда-то опять,
Но, а мы остаемся с землею,
Провожать вас, друзья, и встречать.
Как бы вы высоко не летали,
Мы за вами присмотрим с земли,
В индикаторах точками стали,
Эти мощные корабли.
Нам родной этот рокот моторов,
Этот звонкий воздушный оркестр,
За работой сидят дирижеры,
Льется музыка из небес.
Но, а если оркестр зафальшивил,
Если где-то подкралась беда,
Мы на помощь придем и под крылья,
Свои плечи подставим всегда.
Днем и ночью наш голос в эфире,
Так знакомо звучит вам в пути,
Вы спокойны, надежнее в мире
Вам, конечно, ребят не найти.
Самолет пробежал по бетону,
Зарулил на стоянку, затих,
Вы идете дорогой земною,
Чтоб обнять всех друзей и родных.
Смена кончена, выйдем из зала,
Вот и встреча, лицом к лицу,
Жаль, конечно, что вы не узнали,
Тех ребят, что вас ждали внизу.
Но, а если мы скажем: «Здорово!
Как дорога? Была ли легка?»
Вы узнаете нас, безусловно,
И найдутся для сердца слова.
Днем и ночью наш голос в эфире,
Вам знакомо звучит он в пути,
В небе нашем, как в личной квартире,
Мы готовы порядок блюсти.
12—13.08.1986
С. С.
Очарование прошло, я надоел,
Как груда старых писем в пыли и паутине,
Их больше не прочтут, увы, их отлюбили,
Кому они нужны? И к ним огонь несут.
И кто здесь виноват? К чему искать виновных,
Судьба их решена, огонь уже готов,
Вам больше не читать страниц моих любовных.
Они сгорят в огне, как и сама любовь…
Им будет горячо, им будет очень больно,
Так трудно прогореть ранимая душа.
И радостей в огне им не найти тем более.
И примет пепел их невинная земля…
А ветер разнесёт останки и обломки,
И, может, упадут у берега они?
Где проживает та капризная девчонка,
Что так забыла их, и их в огонь снесли.
И вспомнит она всё, стихи, луну и звёзды,
И даже песню ту, что пел ей иногда,
И снова расцветут в районе сердца грёзы,
Но писем не вернуть, сгорели, вот беда…
16.10.1985
«Ахматову, читаю с восхищеньем!..»
Ахматову, читаю с восхищеньем!
И уношусь куда-то далеко.
А у меня опять нет вдохновенья,
Ни слов, ни образа, ни стиля своего…
Но нынче муза, гениев подруга,
Обняв за плечи, прошептала мне:
«Оставь перо, пойдём любить друг друга,
Ты вдохновишься в сладостной игре»!
Я чувствую, вернулось вдохновенье!
Опять слова летят из-под пера.
И образ есть, и стиль, но к сожаленью,
Редактор вновь меня не поняла.
Пришёл домой, разлил на стол чернила,
Сломал перо и музе говорю:
«Ты Александру Иванову удружила,
Оценит он поэзию мою».
12.12.1986
«Какие сны ты видел»?..»
«Какие сны ты видел»?
Вопрос задали мне,
И этими стихами,
Я рассказал о сне:
«Мне снятся сны любые,
Обычные, цветные.
Плохие и хорошие,
Ну, в общем всевозможные.
Недавно мне приснился,