Я поднялся с дивана, все еще держа в руках коробку. Мама поднялась следом и проводила меня к двери.

– Вот и все, настало время прощаться, – произнесла она слишком спокойно. Притворяется. От этого сердце снова закололо. Слезы намеревались снова вернуться, но я сдержался.

– Да, – только и выдавил я. Женщина, вырастившая меня почти в одиночку, теперь выглядела такой маленькой. Даже в последний миг я хотел спрятаться в ее объятиях, снова стать мальчиком, но упустил один момент: я давно не ребенок, теперь мне необходимо стать вольной птицей, которая однажды сможет вытащить маму из жизни, которая даже отдаленно на нее не похожа.

И в этот раз я сделал первый шаг. Я обнял ее на прощание и ушел. Ушел и не обернулся.

Если я намерен что-то изменить, нужно сначала чего-то добиться.

И повзрослеть.

Электричка бывала на окраинах только раз в год – в день взросления. И вот, теперь и мне предстояло стать пассажиром этого неведомого мне существа. Будучи ребенком, я часто наведывался на станцию в заветный день, чтобы посмотреть на это чудо, сотворенное человеческими руками. Мне не раз хотелось самому от и до изучить строение этого транспорта – единственного, которым еще пользовались люди. И пусть теперь я не ребенок, во мне снова зажегся этот интерес.

Внутри все выглядело предельно просто: простые места для пассажиров в виде диванчиков с потрепанной обивкой, стоявших друг напротив друга, между сидениями стоял небольшой деревянный столик, огромные панорамные окна открывали вид на печальные ландшафты местности, в котором обжилось человечество.

Я, Мартен и Виана сидели на одной стороне, прямо напротив расположилась мисс Голди и незнакомый нам мужчина. Выглядел он достаточно сурово: крупный – своими габаритами он занял два места – угрюмое лицо с проступавшей щетиной, стрижка под ежик, я не видел его глаз, но у меня сложилось впечатление, что они черные, как смола. Он не выражал какой-либо враждебности, но от его присутствия было слегка не по себе.

– Мисс Голди, – неуверенно подал голос мой друг, – сколько нам ехать до Центра?

Весь сценарный образ мисс Голди давно уже рассыпался, теперь она просто походила на уставшую женщину: костюм слегка помялся, выглядел неопрятно, идеально уложенная прическа уже не выглядела такой идеальной, весь блеск и шарм куда-то пропали, оставив истинное обличие.

– Во-первых, – даже голос ее изменился, стад более грубым, – перестаньте меня так называть. Меня уже тошнит от этого «мисс». Если хотите обратиться ко мне, то лучше всего по имени. И без этих ваших «вы», я не настолько старая.

Мы с Мартеном переглянулись. Я видел, что он чувствует себя не в своей тарелке с того самого момента, как поднялся на транспорт. Его можно было понять. Когда мы с ним пересеклись после прощания с родителями, его глаза еще были распухшими и красными. Для него прощание с родными далось еще тяжелее, чем мне, ведь ему предстояло сменить обстановку. Мой друг был крайне плох в адаптации. Я невольно вспомнил наш первый день в школе: тогда Мартен просто спрятался в угол и отказывался выходить, пока за ним не явилась миссис Аарон. Ей пришлось отпроситься с работы, чтобы успокоить своего сына. Потом он еще неделю пытался свыкнуться с новым положением. А теперь… Теперь его матери не будет рядом, некому будет прийти и забрать его. Думаю, сам он это понимал. И, как он сам признался чуть позже, его успокаивал тот факт, что мы вместе отправляемся в Центр. Честно сказать, для меня это тоже было облегчением. Если бы вместо Мартена был бы кто-то другой, я бы наверняка тоже нервничал.