– Я очень этому рада, сэр! Она умненькая, она будет хорошо учиться, и вам самому понравится ее учить. Если вы сможете сделать так, чтобы ее разум не отставал от ее тела, то когда-нибудь, помяните мое слово, кто-то станет настоящим счастливчиком! Спокойной ночи, сэр, и большое спасибо, что привели мисси домой!

На следующий день Анжела начала свое образование.

Теперь, мой читатель, мы снова встретимся с Анжелой, причем встреча эта выйдет куда более подробной; однако следует быть готовым к тому, что во внешности ее произошли перемены, ибо занавес над предыдущей сценой опустился уже десять лет назад – именно тогда мы в последний раз видели девочку, чьи странные наклонности вызывали удивление и негодование Пиготт и интерес мистера Фрейзера; десять лет, как нам хорошо известно, могут произвести много перемен в истории мира и отдельных личностей. За десять лет одни фигуры были начисто сметены с доски, и места их заняли другие; некоторые стали богаче, многие беднее, некоторые печальнее, некоторые мудрее – и все мы, без исключения, стали на десять лет старше. Так вот, все это случилось и с малышкой Анжелой – той самой Анжелой, которую прежде мы знали так мало; десять лет – это огромная разница между худенькой девочкой девяти с половиной лет и почти двадцатилетней женщиной.

Когда мы видели ее в последний раз, Анжела только собиралась начать свое образование. Перенесемся же в тот памятный вечер, когда после десяти лет прилежной учебы мистер Фрейзер – строгий учитель, которому не так уж легко угодить – объявил, что он более ничему научить Анжелу не может.

Сегодня сочельник. Кап-кап-кап… с голых ветвей на промокшую землю капает дождь. Последние отблески дневного света, исполнявшего свои скучные обязанности последние несколько часов, постепенно меркнут, и зарождающаяся буря празднует этот факт, выказывая свою дикую радость по поводу приближения ночи тем, что все громче завывает в кронах деревьев и гоняет по небу рваные облака, принесенные с моря, так, что они мчатся, подобно призрачному табуну обезумевших лошадей.

Однако все это происходит за стенами домика священника; давайте же заглянем внутрь. В уютном кабинете, в потертом кресле рядом со столом, заваленным книгами, с несколькими листами бумаги в руках сидит мистер Фрейзер. Волосы у него немного поседели с тех пор, как он начал обучать Анжелу – примерно в той степени, в какой и положено поседеть мягким тонким волосам, принадлежащим человеку пятидесяти трех лет; в остальном он выглядит почти так же, как и прежде, и лицо его по-прежнему утонченно и благородно. Наконец он кладет на стол листы бумаги, которые внимательно изучал, и говорит:

– Ваше решение совершенно здраво, Анжела, но вы пришли к нему в свойственной вам манере и своим собственным путем. Не то чтобы ваш метод не имел никаких достоинств – прежде всего, он более лаконичен, чем мой; но, с другой стороны, он показывает женскую слабость. Невозможно проследить каждый шаг от ваших посылок до вашего заключения, как бы оно ни было правильно.

– Ах! – произносит довольно низкий женский голос с легким смешком (обладательница этого голоса занята какими-то чайными приготовлениями за пределами круга света, отбрасываемого двойной настольной лампой). – Вы часто обвиняете меня в поспешности выводов; но какое это имеет значение, если они верны? Весь секрет в том, что я использовала эквивалентную алгебраическую формулу, но скрыла подробное ее раскрытие, чтобы озадачить вас! – тут голос весело рассмеялся.

– Это недостойно математика! – сказал мистер Фрейзер с некоторым раздражением. – Это всего лишь трюк,