Впервые чувствую, что жизнь другого человека мне не безразлична.

Нездоровая какая-то херня. Но я не заостряю на этом внимание.

Главное – успеть. С остальным разберёмся позже.

* * *

До особняка добираюсь раньше, чем планировал. Но от этого легче не становится.

Ловлю себя на мысли, что Светка для меня не просто объект для охраны и не просто смазливая девка, которую я хочу трахнуть, а нечто более важное.

Не могу подобрать этому ощущению названия, но оно неотвратимо заполняет меня изнутри, пока я стремительно выхватываю, лежащий в бардачке ствол и немедля направляюсь к дому.

Оказавшись в гостиной, быстрым шагом пересекаю её и бесшумно поднимаюсь по лестнице на второй этаж.

Внутри меня автоматически включается режим холодной собранности, когда все рецепторы работают с удвоенной силой, а эмоции атрофируются.

Посторонних мыслей нет. Есть только цель – добраться до противника и устранить с наименьшими для себя потерями.

Приблизившись к двери её комнаты, улавливаю диалог на русском:

– Ноги тоже свяжи. Резвая девка попалась.

– Нахрена связывать, – ухмыляется второй, – если можно просто вырубить?

Звук глухого удара действует на меня как щелчок предохранителя.

С ноги выбиваю дверь, за долю секунды оценивая ситуацию.

Один ублюдок сразу же реагирует и выхватывает ствол. За что тут же получает в область грудины пулю, пробивающую аорту.

Церемониться с отморозками в мои планы не входит. Живыми отсюда они уже не выберутся.

Бросаю взгляд на второго смертника, замечая, как он направляет дуло в голову девушки, которая висит на его руках без сознания.

По глазам, смотрящим из прорезей балаклавы, вижу, что говнюк без сомнений порешит девчонку, если понадобится.

В нём чувствуется страх. А страх, как известно, обостряет все реакции, делая их неконтролируемыми.

Любое моё движение может быть воспринято как угроза. Сучонок может выстрелить, сам того не желая. Чисто на испуге. Не профи, сразу видно.

– Я не хочу её убивать, – подаёт голос. – Но, если сейчас же не разрядишь ствол и не отойдёшь с дороги – я прострелю девке ногу, – упирает дуло в её бедро. – Будет истекать кровью, пока ты не сделаешь то, что требуется.

У меня нет сомнений по поводу его угроз. Поэтому развожу руки в стороны, одним движением выбиваю обойму из пистолета, которая тут же падает на пол, а следом за ней летит и сам ствол.

– Теперь отойди в дальний правый угол, – командует более смело.

Делаю, как он говорит, медленно отступая.

Удовлетворённый моей обманчивой покорностью, ублюдок отшвыривает Свету в сторону и переводит дуло пушки на меня.

Это радует. Про себя злорадно скалюсь. Теперь отсчёт до его смерти пошёл на считанные секунды.

Даю ему сделать пару шагов до выхода, затем резким движением совершаю выпад вперёд и уклоняюсь, предвидя тот фактор, что он начнёт шмалять.

Выбив из рук говнюка оружие, с лёгкостью беру ситуацию под свой контроль, нанося несколько тяжёлых ударов по голове. Затем пару раз с размаху прикладываю его мордой об стену и задаю вопрос:

– Чей заказ?

С вибитыми зубами говорить сложно, но он всё же выдавливает:

– Бурый с ним общался… Я только помогал.

Его голова снова впечатывается в стену.

– Он с ним по телефону разговаривал! – взвывает болезненно. – Если и можно что-то узнать, то только из мобильника! Клянусь!

Чувствую, что он не лжёт. Поэтому смысла продолжать общение нет.

Не испытывая никаких отголосков жалости, сворачиваю шею наёмника и откидываю тело в сторону. После этого сразу переключаю всё своё внимание на девушку, которая так и продолжает лежать на полу без сознания.

Подхожу к ней и, подхватив на руки, укладываю на кровать. Развязываю руки и осторожно отклеиваю изоленту ото рта.