– Любовь – вещь односторонняя и она не вечна. (Правильнее сказать – «образ любви», под которым подразумевается индивидуальное взаимоотношение женщины и мужчины. И этот «образ» для всех людей действительно не вечен, как справедливо заметил Вишневский: «Из всего вечного самый короткий срок у любви», при этом, кстати, он добавляет: «Для мужчин конец любви – это всего лишь конец любви. Для женщин это часто конец жизни»). И в тоже время – это совсем не то, что раздевшаяся для Распутина, лежащая перед ним голая холодная красавица – молодая жена князя Юсупова. С точёной фигурой мраморного тела, как у бесподобной Галатеи. И «… раздета не для сна», как сказал Есенин. Потрясающая «до потери сознательности», как обязательно сказал бы правдивый Мюнхгаузен. Но от которой отказался вдруг(?) Распутин, которую не пожелал, хотя он требовал её от князя, и тот её отдал.… И дилетант отказался бы возможно, т.к. ему нравятся блондинки. Однако, не в том причина, как и вожделение Распутина что-то другое остановило. Что и почему? Конечно, по унаследованному от Адама, благоприобретённому им инстинкту, мужчина смотрит «с вожделением», как сказал Аркадий Варламович в «Покровских воротах», и на одетую женщину. Но тем человек и отличается от самца-«друга человека», что впереди человеческой физиологии к другому «другу человека» – девушке – как определил её товарищ Саахов в «Кавказской пленнице», впереди физиологии ставится психология. Дилетант полагает, что именно она, психология остановила физиологию Распутина перед голой и готовой к соитию великой княжной – племянницей императора ослепительной и невинной Романовой Ириной Александровной – женой графа Феликса Сумарокова-Эльстона – последнего из князей Юсуповых. (Однако, как полагает дилетант, не остановило бы Сиьвио (не Берлускони – он в госпитале) – это не его «уровень» – исходя из его сакрального в цинично-откровенном нетрезвом посыле: «Мы получили наслаждение с одной дурой – и пошли к другой женщине… Это уровень инстинктов»).

* * *

Психологичный Вишневский согласен в том, что женщина для мужчины – это само по себе уже афродизиак. Женская физиология также, пожалуй, не требует доказательств. Но – добавляет Вишневский, имея в виду женскую психологию: «Женщина хочет лечь со своим избранником в постель и делает это не только потому, что так хочется ему. И когда он наконец с тобой, хоть ты уже совсем раздета, ты хочешь – для него – раздеться еще больше». Женская психология парадоксальна, но по Вишневскому парадоксален и мужчина в своём «образе любви» к той, что выбрала его: «… так отчаянно тоскую по тебе, что мне хочется плакать. И я не уверен, то ли от этой печали я так тоскую, то ли от радости, что я могу тосковать». Очевидно, что в отвергаемой многими идее «образа любви», как проекции на мозг человека понятия «любовь», обязательно присутствует физиологическое чувство (либидо, желание), но «образ» усиливает или даже создаёт это чувство априори.

* * *

Наблюдательный Вишневский пишет о «современном развитии типографского дела»: – В Интернете каждый хочет найти кого‑то красивого, обворожительного, парадоксального, не похожего на других, незаурядного человека. То есть такого же, как он сам. А если при этом он еще чувствует себя одиноким, то идет на такую встречу в Интернете, как на свидание с членом элитарного клуба или общества красивых людей.

* * *

Но дружба – продолжил размышление актёр в разговоре со Златопольской – не такова, как любовь. Развивая его мысль, можно добавить, что дружба может закончиться только в двух случаях: смертью одного (но не для остаюшихся его друзей) или предательством (враг может убить, но не предать, предаёт друг, потому, кстати, невозможна дружба женщины и мужчины – это противоестественно для обоих, при этом в подоплёке имеет место очередной «образ любви»). И предательство друга – это трагедия, как для женщины – конец «любви». Потому, может быть, и живут мужчины короче, чем женщины, потому как выше организованы, более ранимы, их психология тоньше, болезненнее восприятие действительности …