Дэвид не знал, что сказать ей. Он знал только одно: в следующий раз он увидит голую девушку очень нескоро.

Одевшись куда быстрее, чем она раздевалась, чтобы заняться с ним сексом, Эллен повернулась к нему и с неприкрытой радостью из-за того, что ей не пришлось терпеть неловкий секс с девственником, спросила:

– Ну, я полагаю, теперь ты точно не станешь провожать меня домой?

Дэвид сидел, уставившись глазами в пол. Его настроение совсем испортилось. У него была возможность изменить хоть что-то в своей жизни, но он всё проебал. Единственное, что ему бы сейчас хотелось – это остаться в этом подвале одному до конца своих дней.

– Проводи меня до автобуса хотя бы, – снисходительно предложила девушка.

Дэвид грустно кивнул. Вряд ли она понимала, что он сейчас чувствовал. Он был уверен, что скоро она будет обсуждать это со своими тупыми подругами и они будут громко над ним ржать. А что касается него – сегодня он приобрёл новый набор страхов и комплексов. Было совершенно непонятно, сможет ли он попытаться заняться чем-то подобным в следующий раз после такого-то провала. Конечно, если этот «следующий раз» у него вообще когда-нибудь будет.

Как назло, автобус всё не шёл и не шёл. Ему совсем не хотелось с ней говорить. По всей видимости, Эллен тоже не хотелось. Однако, некомфортно было только одному Дэвиду. Чёрт, как же он опозорился. Боже, да посади ты уже её на этот автобус побыстрей и пусть валит отсюда нахуй!

– Твои предки завтра же возвращаются? – нарушила тишину Эллен.

– Ага…, – протянул Дэвид. Он пытался не думать об этом всю неделю. А теперь вообще не знал, что же ему с этим делать.

– Просто говори всё так, как мы обсуждали, – сказала Эллен.

«Как мы обсуждали»? Вот так она называла эти многочасовые монологи, когда она объясняла ему, почему он должен был остаться вместо того, чтобы ехать на каникулы со своими родителями? Что ж, хотя бы он уже заучил эту свою «речь» на завтра.

Автобус прибыл на остановку. Наконец-то! Эллен вошла в салон. Не дожидаясь, пока девушка уедет, Дэвид развернулся и поспешил домой быстрым шагом.

Ему не хотелось вообще ни о чём думать. Ни думать про его позор, который казался самым большим позором во всей его жизни (на данный момент по крайней мере), ни думать про его завтрашний разговор с родителями. НИ О ЧЁМ!

Этот ёбаный день, наконец, закончился. Но завтра его ждал новый, тяжёлый и неприятный день…

Этой ночью ему спалось просто ужасно. Ему едва удалось заснуть. Он всё время просыпался и в итоге не мог сомкнуть глаз до самого рассвета.

Шесть утра. Дэвид постоянно повторял в голове предстоящий разговор со своими родителями. Казалось, что за прошедшую ночью Дэвид мог бы обдумать все возможные исходы разговора, но нет: он просто зациклился на одних и тех же моментах, перебирал одни и те же варианты снова и снова, так и не найдя ту самую главную фразу, которую он бы сказал своим родителям в конце.

Солнце за окном начинало греть всё сильнее и сильнее, а другими словами – оно начинало жечь. Холодное время года стремительно уходило прочь. Апрель был готов уступить место тёплому маю, а затем – жаркому лету.

Однако, Дэвиду было абсолютно насрать на всё это. Он был полностью поглощён ожиданием предстоящего неприятного разговора. Даже хлопья казались противными. В общем, сегодня ему кусок не шёл в горло.

Семь утра. Всего несколько часов, и его родители вернутся. Он не хотел, чтобы они возвращались, и в то же время он чувствовал непреодолимое желание разобраться со всем этим как можно скорее и, наконец, избавиться от всего этого стресса, который уже начинал пожирать его заживо изнутри.