– Уж кто бы говорил о благе государства! Свадьбу свою вспомни!

– Господа, – снова призвал к порядку Элвис, – не отвлекайтесь от темы. Итак, Зиновий, что ты можешь сообщить с учетом последних высказываний Шеллара? Ты действительно готов оставить страну Лисавете? Ведь Пафнутий не имеет склонности просто так разбрасываться обещаниями, сам ведь знаешь, он человек слова. Обещал, значит, сделает.

– Еще бы, – вполголоса прокомментировал Александр. – Иначе жена из дому выгонит…

Шеллар и Элвис слегка усмехнулись. Супруга Пафнутия, принцесса Глафира, происходила из древнего и знатного рода князей Погуляй-Залесских, родовой девиз которых гласил: «Что князь сказал, то князь сделал». Верность Погуляй-Залесских своему слову, порой доходившая до абсурда, была предметом фамильной гордости, и Глафира неизменно следовала традициям семьи. В частности, история ее отношений с золовкой была широко известна и давно ходила по континенту как анекдот. Примерно на третий день супружеской жизни принцесса Глафира публично заявила: «Еще раз услышу что-то о моем сомнительном девичестве – набью морду». На четвертый день Лисавета вышла к завтраку с фингалом под глазом. Невестка была девица крепкая и размашистая, по семейной традиции Погуляй-Залесских обученная рукопашному бою и стрельбе из лука наравне с братьями. На седьмой день молодая принцесса вновь сделала заявление: «Еще раз на меня рот раскроешь – сломаю что-нибудь». Лисавета опрометчиво раскрыла рот тут же – и потом почти луну ходила с пальцами в лубках. На десятый день злоязыкой золовке было заявлено: «Услышу о себе еще какую-нибудь гадость – убью». С тех пор Лисавета обходила невестку как можно дальше и язык свой благоразумно придерживала. От греха подальше.

– При чем тут Глафира? – возмутился Зиновий. – Пафнутия я сам воспитал человеком слова! Ваши Погуляй-Залесские в подметки не годятся!

– Да не в этом дело, – перебил его Александр. – Ты уж реши что-нибудь, а возмущаться потом будешь.

– Решу, не беспокойтесь, и уж как-нибудь без ваших советов! Сказано – не ваше это дело, и не лезьте! Молоды вы еще советы мне давать! И вообще, если меня уже за короля здесь не считают, заседайте без меня! Больно надо от сопляков оскорбления выслушивать!

Зиновий резко встал, отодвинув пинком кресло, и всерьез вознамерился покинуть зал, но дорогу ему преградил Александр, вскочивший почти одновременно с ним.

– Это кого ты обозвал сопляком? – возмутился король Эгины, привыкший к тому, что он в Совете самый младший – ему только этой зимой исполнилось двадцать три. О том, что теперь младшим является хинский император, Александр постоянно забывал.

– Меня, – невозмутимо вставил Шеллар, любуясь кольцами дыма. – Оставь его, Александр. Пришибешь еще ненароком, а на Пафнутия свалят. Пусть идет, если хочет. Наши придворные маги в зале, они сами организуют переезд Пафнутия.

– Пафнутий никуда не поедет, – жестко бросил Зиновий. – Пока я с ним не поговорю. Наедине.

– Боюсь, что после вашего разговора он вообще никуда не поедет, – криво усмехнулся Элвис.

– А мы завтра узнаем, что во время этого разговора он якобы в гневе проломил тебе голову твоим же посохом, – добавил Шеллар. – Ты разве не понимаешь, что Лисавета со своими друзьями-приятелями переполошились, видя, как их план проваливается? И если вы с Пафнутием явитесь вместе, а потом еще уединитесь для разговора, то дадите злоумышленникам идеальную (и, по их мнению, последнюю) возможность свершить задуманное.

– Не твое дело! У тебя спросить забыли, надо же! – разгневанно прорычал Зиновий, стукнул со злости посохом об пол и покинул зал, невежливо отпихнув Александра и столь же невежливо хлопнув дверью.