Я хотел ещё что-то сказать, но увидел, как Ораэла огромными распахнутыми глазами смотрит на высокое кресло словно на монстра, и оказался рядом раньше, чем успел подумать о том, что делаю.

Я и без того был рад её видеть так близко, а сейчас, оказавшись в миллиметре, не мог заставить себя отвести взгляд.

Хорошо, что я догадался выпустить рубашку, а то моя Крошка решила бы, что я маньяк. Сейчас моё возбуждённое мужское достоинство так штаны натягивало, что причиняло ощутимое неудобство. Бегать в таком состоянии точно бы не смог. Ощутил слабый аромат её парфюма. Что-то сладкое и цветочное.

Мой медовый цветочек, моя истинная.

Я до максимума опустил сиденье и, опасаясь касаться Истинной, вернулся за стол. Дождался, когда она усядется, и категорично заявил:

– Знаете, я никого насильно в помощниках не держу.

На моё замечание лицо девушки приняло не то воинственный, не то откровенно пренебрежительный вид. Предупреждал же меня Себастьян, что характер у неё не подарок.

– Вы поставите мне отработку, если я не буду на неё ходить?

– Да, – ответил я, отгоняя в себе порыв попытаться уговорить её остаться. Нет смысла продлевать агонию. Лучше резать связь с истинной ещё на этапе её формирования.

Я и глазом моргнуть не успел, как Ораэла рванула к двери и, бросив холодно и коротко: “Благодарю. Прощайте”, – скрылась за дверью.

С трудом удержался, чтобы не догнать её. Хотелось извиниться, объясниться и сам ещё не знаю, что сделать. Однако я понимал, что просто не в состоянии с ней нормально общаться – слишком сильно хочу её, потому не смогу с ней поладить и выстроить какое-то подобие рабочих отношений, а тем более каких-то более близких.

Я ещё некоторое время рефлексировал и вогнал себя в полнейшее уныние. Стало тоскливо до одурения! Но надо двигаться дальше, всё что ни делается – всё к лучшему, надеюсь. Ведь так?!..

Поручил подчинённым рутинные задания, а сам отправился расспросить принцессу Милагрос, которая была на той вечеринке.

Милагрос, хоть и удивилась моему внезапному визиту, но от встречи не отказалась и ответила на все вопросы. Я видел, что она не врёт, также как и другие участники того вечера. Я, собственно, и не рассчитывал на её воспоминания о нападении на Чёрного Дракона, – моей целью было узнать, что предшествовало событиям того злополучного мероприятия. Но, увы, ясности в общую картину принцесса внести не смогла.

– Спасибо за информацию, – начал прощаться я, – в этом деле любые крохи сведений на вес золота. Если что-то вспомните или узнаете, сообщите мне через амулет связи в любое время.

Милагрос вытянула руку, останавливая меня, и нерешительно сказала:

– Знаешь, есть одна вещь… Может, она и не имеет отношения к делу, но произошла именно после той вечеринки. Мой фиф Мохнатик. Он заговорил.

Ничего себе! Когда фифы долго живут среди людей, они начинают понимать человеческую речь, но никогда раньше ни один из них не проявлял таких способностей, и даже между собой они никак не подавали признаков общения, так, мурлыкали-курлыкали что-то. И сейчас Милагрос вдруг утверждает, что её Мохнатик стал говорящим, да ещё и собиралась промолчать о таком! Я передумал уходить и попросил дать осмотреть её фамильяра.

Мохнатик, едва завидев меня, радостно пискнул и бросился ко мне со всех лап, забрался, как по дереву, цепляясь за одежду, и, только забравшись на плечо, крепко вцепившись мягкими лапками с острыми коготками, фамильяр уткнулся мокрым носом в мою шею и затих. Тяжёлый, однако.

– Привет, Мохнатик! – поприветствовал я зверька, слегка его придерживая.

– Мрачного дня, Арчи! – ответило сиреневое чудо с моего плеча, знакомым глубоким и хорошо поставленным голосом. Я стал вспоминать, на чей голос похож его, и понял! На мой собственный. Удивительно!