Большинство специалистов в области уголовного процесса полагают, что «понятием предмета процессуального доказывания всегда обозначается совокупность явлений материального мира, подлежащих установлению и удостоверению по каждому уголовному делу».[168]

В.Д. Арсеньев к объекту доказывания относит «реальные обстоятельства происшедшего события, на установление которого направлена доказательственная деятельность».[169]

Исследование гносеологического аспекта предмета доказывания привело отдельных авторов к выводу о том, что этот феномен – явление многоуровневое. Так, С.А. Шейфер считает правомерным говорить о трех уровнях предмета доказывания:

первый уровень – это обобщенная модель, содержание и структура которой регулируется ст. 68 УПК РСФСР и нормами Общей части УК РФ;

второй уровень регулируется нормами Особенной части УК РФ, в которых сформулированы юридические признаки конкретного уголовно наказуемого деяния, охватывающего его объективную сторону и субъект;

третий уровень понятия предмета доказывания определяется путем конкретизации его с учетом обстоятельств совершения отдельного преступления, где требования закона «проецируются» на обстоятельства конкретного дела, приобретая индивидуальные, неповторимые черты.[170]

Таким образом, усматривая в предмете доказывания наличие трех уровней, С.А. Шейфер обозначает диалектический подход к уяснению понятия предмета доказывания, углубления в познании его содержания, не опровергая его единства по каждому уголовному делу по всему спектру предусмотренных УК РФ преступлений.

В.А. Банин выделяет два аспекта, характеризующие предмет доказывания как определенную систему, существующую в сознании субъекта доказывания. Это законодательное определение круга обстоятельств, подлежащих доказыванию и непосредственное установление группы этих обстоятельств при производстве по конкретному уголовному делу[171]. И такое обозначение многоаспектности может быть приемлемо. Однако нельзя согласиться, что эти аспекты существуют лишь в сознании субъекта доказывания, они объективны и сформулированы в требованиях ст. 68 УПК РСФСР (в настоящее время – ст. 73 УПК РФ) и в диспозициях каждой статьи Особенной части УК РФ, где обозначена специфика преступления.

Мы полагаем, что предмет доказывания един и всякое разделение предмета доказывания на отдельные виды контрпродуктивно. Оно несет отрицательный заряд как в понимании предмета доказывания, так и в практической деятельности по конкретным делам.[172]

Н.А. Громов писал, что «конструирование особого предмета доказывания не только для какой-то стадии процесса, но и преступлений определенной категории дел, например, по делам о применении принудительных мер медицинского характера, несовершеннолетних, является необоснованным».[173]

Такого же мнения придерживается и Ф.Н. Фаткуллин. Он полагает, что в структуре уголовно-процессуального доказывания находят свое проявление законы диалектики: общего и единичного. Каждое обстоятельство, подлежащее доказыванию, обозначенное в ст. 68 УПК РСФСР, является общей категорией, способной охватить любые проявления отдельного явления в конкретном уголовном деле.[174]

Нельзя согласиться с мнением О.В. Левченко о том, что «отдельные стадии процесса имеют свой особый предмет доказывания». Иначе, по ее мнению, на каждой стадии вновь и вновь пришлось бы все доказывать заново[175]. На каждой последующей стадии процесса имеется не свой особый предмет доказывания, а свои особенности в доказывании обстоятельств, предусмотренных ст. 68 УПК РСФСР (в настоящее время – ст. 73 УПК РФ), а главное – в проверке их наличия и доказанности на предыдущей стадии.