Лучше бы я не рождался – потому что уже грешен. Тогда и мама согрешила тем, что меня на свет «появила», чтобы я грешил. Надо не рождаться, чтобы не грешить. Только так, и не иначе. Странно все это.
– Батюшка, а если я не согрешил? Если мне не стыдно?
– Такого не бывает, мой дорогой. Всегда за все стыдно. За то, что сделал, и за то, что не сделал.
– Так мне, может, заранее стыдиться? Ведь я еще не сделал того, за что стыдиться. А тут заранее за все стыдно: и Богу и тебе хорошо.
– Богу нужны слезки твои, дитя, и раскаянье. Сердце сокрушенно и смиренно Бог…
– Не получается, батюшка!
– Что, дитя?
– Плакать, батюшка. Только если мне болячку на ноге сковырнуть…
– Так! Ладно! В чем согрешил?
– Согрешил, батюшка.
– В чем, я тебя спрашиваю?
– Бабушка сказала, что я телевизор много смотрю.
– Так это же прекрасно, дитя… ну, то есть, вот он – первый грех твой!
– Нет! Бабушка сама мне его включала и уходила болтать с Анной Семёновной с четвёртого этажа! Сказала, что за дрожжами, а сама целый час болтала!
– Хм… хорошо. В чем еще согрешил?
– Бабушка сказала, что я врун.
– А ты врешь?
– Нет. Я фантазирую. Дети не врут, батюшка.
– Так-таки и не врут?
– Не врут. Бабушка сказала, что я ангел. Все дети ангелы, батюшка.
– То есть, ни за что не стыдно?
– Стыдно. За дождевого червя стыдно… Почему вы смеетесь?
– Нет, нет. Это я так… Так что же с дождевым червем?
– Я его перестал кормить. Раньше по куску пирога, да приносил, а сейчас… как он там, сам по себе… Батюшка! Я спросить хотел. Гиена огненная – это та самая гиена, которая в Африке живет? А почему ее все грешники боятся? И почему бабушка боится, и я должен всегда помнить о ней?
– Ступай, милый. И ничего не бойся. Господь с тобой.
Батюшка поцеловал меня и дал мне крестик поцеловать. Это я люблю, Господа целовать.
Глава 7. Болею
Болею. Горло болит. Сказал врач, что неделю буду лежать. Что хорошо в болезни – это шоколадка, которую мама принесет с работы! А еще мультики днем. А еще, когда бабушка книги читает, а еще, что маму с работы можно из окна встречать и махать ей рукой.
Что плохо в болезни – так это таблетки. И лежать всегда надо. Но у меня же горло, а не нога болит! А еще плохо, что на улицу не пускают. Рано надо спать ложиться и мороженое нельзя. А что еще плохо в болезни, это когда ты думаешь, что все плохо, и все на тебя смотрят и вздыхают, как будто ты умер. И ты на них смотришь, и самому плохо, аж слезы текут. И так плохо, как будто тебя не любит никто, а хочется, чтобы любили…
Глава 8. Самая страшная тайна
У Сеньки есть друг. Он меня старше на пять лет. Ему десять. Он уже взрослый молодой человек и носит портфель с тетрадками в школу. Он говорит, что в его возрасте надо учиться, а не балбесничать, потому что он умный становится от учебы. А я на него смотрю и думаю: все равно, как был дурень, так и остался!
Но однажды Сенькин друг, Миша, тот, кого я дурнем считаю, поведал нам с Сенькой страшную тайну. Мы аж сели в песочницу от того, что услышали. Он заявил, что я и Сенька вообще родились не из животиков своих мам, а из других мест. Откуда, он так и не сказал, но заявил, что нас с Сенькой наши мамы обманывали и не говорили нам самой настоящей правды. Я сказал, что моя мама не может мне врать. Но он только улыбнулся и ушел, сказав напоследок, что с малявками ему нечего делать, и доказывать нам правду о нашем рождении он не станет, потому что времени у него мало и он пошел уроки учить. Вот тогда мы и поняли, что Мише нет смысла нас обманывать. Но вот из каких мы мест родились у мам наших – это осталось для нас большой тайной. Раскрыть ее я не смог. Сенька сказал, что тоже не знает, как ее раскрыть. Потом я подумал, что стоит об этом спросить у бабушки. Быть может, она знает…