Мы после восьмого класса стали учиться в школе соседней деревни. И вот десятый класс.

Как только вошла в школу, ко мне подбежала одноклассница Раина:

– Слышала о смерти учителя?

– Когда? Что случилось?

– Никто не знает, что и как. На столе, говорят, стоял неполный стакан. И вся комната была полна запахом валерианы. Настойка ли, яд ли, что там было – никто не стал проверять…

Об этом ей сказал её отец-фронтовик. Они живут на том конце деревни, поэтому узнали первыми. А я услышала только в школе.

Отец уже был дома, когда я вернулась после уроков. Он сидел, стиснув голову обеими руками, и молчал. Да… фронтовики даже после смерти не бросают друг друга.

Эта тяжёлая весть, как звук горна, очень долго звенела в моих ушах. Вечера маленькой деревни, которые усыпляли нас своими зарницами, и звук горна… Учитель о нас помнил всегда, даже летом приезжал в деревню. Приглашал нас на сборы яблок. Во дворе школы росли яблони ранних сортов, их яблоки были самыми красивыми: розовые, крупные и такие вкусные. И вот в один прекрасный день слышим, как трубит горн.

– Учитель зовёт нас! Ур-р-ра! – мы бежим на звук горна.

Как-то я услышала, как отец матери шепнул:

– Этот звук горна напоминает мне плач его души.

– Звук униженной горем и тоской души, – добавила мать.

Я всю дорогу шла с вопросом «Что же оно такое, плач души?..»

Когда мы прибежали, то увидели, что учитель делил яблоки: он их распределял по кучам. Его тонкие пальцы двигались очень быстро. Вообще-то, красота его рук и пальцев была намного заметнее, когда он писал мелом на доске.

Учитель нас встретил с улыбкой. У него, говорят, один глаз стеклянный, поэтому и не двигается. Мы не удивляемся. Потому что знаем, что этот глаз – свидетель трагических военных лет. Знаем, что вернулся с войны победителем! В нашей деревне у многих победителей, вернувшихся с фронта, нет то ноги, то руки, то глаза.

Рядом с учителем стоит Рахиля-апа, она зимой топит школьную печь.

– Рахиля, – учитель подозвал её поближе к себе, – вот эти яблоки, пожалуйста, положи на сушку. Зимой сварим компот для детей. В прошлом году им же очень понравилось. А эти… Дети, ну как, готовы ваши кепки и подолы? Держите!

Наши подолы полны розовыми яблоками.

Высокого роста, худощавый учитель с седыми волосами провожает нас с улыбкой. А мы бежим домой. В середине лета для школьников праздники устраивать умел только он, наш учитель! Праздник, подаренный учителем!

Я мечтала о том, что напишу об оптимизации очень большую хвалебную статью. Но мечта растаяла как дым и улетела в небеса. Ведь готова была уже и сама поверить в то, о чём собиралась писать. Пусть только приведут примеры для сравнения… Тех деревенских женщин и старушек можно было бы и покритиковать, мол, всё ещё живут прошлым… Но выходит, что они правы?

Бегу на трамвайную остановку, у самой в ушах шумят их голоса: «Скажи им, дочка, пусть не закрывают нашу школу! Пусть не трогают нас!..»

Но как? Я сама не знаю, как сохранить деревни и их школы от оптимизации… Да и депутаты тоже не знают, наверное… Как же можно их оставить в покое? Моя душа разрывается на части, потому что я сама – дитё малой деревни…

Когда пришла на работу, на столе лежало нераспечатанное письмо на моё имя. Ровные буквы указывали на то, что письмо написано учителем. И от кого может быть? Снова об оптимизации, наверное. В ушах до сих пор звенят голоса из прошлых писем: «Не трогайте деревню! Не закрывайте нашу школу!.. Не говорите, что детей мало, что их всего четыре или пять. Эти дети – надежда деревни на будущее! Мы их бережём как зеницу ока!»