– Надо же, прошло столько лет, и опять судьба свела нас. Как семья, как мама, как Машка?

– В общем-то, всё нормально. Семья прибавляется теперь внуками. Мама не очень здорова, но за ней присматривает сестра. Машка превратилась в огромную свинью, каждый год приносит от шести до двенадцати поросят. Когда приезжаю, всё так же радостно приветствует меня, но не поросячьим визгом, а солидным хрюканьем. В прошлом году был у них опять осенью. К моему приезду забили одного из Машкиных поросят последнего помёта, приготовили колбасу, поджарили мясо, но я ничего из этого есть не мог, да и домой отказался взять.

– А пёс Акбар?

– Он в прошлом году ушёл с подругой в поле и не возвратился. Возможно, сытой жизни на цепи предпочел голодную свободу.

Неожиданно Николай резко отодвинул стул, вышел из-за столика и снял с рогатой вешалки, стоявшей на расстоянии вытянутой руки, куртку и спортивную сумку.

– Извини, чуть не забыл, я ведь должен на работу возвратиться!

Мы крепко пожали друг другу руки и договорились созвониться и встретиться снова. И встречи продолжились. Они не были частыми и регулярными, проходили в разных кафе и кафешках. Я слушал рассказы Николая всегда с удовольствием, и, как итог, с его разрешения решил собрать их в один сборник под общим названием «Рассказы попутчика».

Завод сантехнического оборудования был приватизирован и вымирал. Закрывались цеха, из них вывозили и распродавали оборудование. Освободившиеся площади сдавали в аренду малым предприятиям типа нашего ООО. Исправно, бесперебойно и круглосуточно трудилось только литейное производство, где в электроплавильных печах постоянно пополнявшиеся горы алюминиевого металлолома превращались в высокопробный алюминий и в виде стандартных отливок – «чушек» – вывозились с завода. Въезд в «литейку» охранял милицейский пост, пропускавший внутрь только машины с металлоломом. Рабочих, занимавшихся сортировкой и подготовкой лома к литью, привозили организованно, в автобусах.

В мае закрыли заводскую столовую. Моё меню, как и у большинства слесарей-авторемонтников нашей бригады, сократилось до нескольких домашних бутербродов, запиваемых чаем или кофе из термоса. Металлический стол, бесхозно стоявший в углу цеха, застелили старой клеёнкой из закрывшейся столовой, и он превратился в обеденный. На нём до конца перерыва играли в домино на выбывание, убрав остатки еды и хлебные крошки. Я не попал в первую четвёрку игроков, вышел на улицу и удобно устроился на облезлой, бывшей когда-то садовой, скамейке между корпусами нашего цеха и литейного.

– Не куришь?

– Нет, – ответил я и открыл прикрытые от яркого майского солнца глаза.

Перед скамейкой стоял незнакомый рабочий в старомодной кепке, сшитой из восьми клиньев, с пуговкой наверху, в расстёгнутом старом ватнике и стиранной-перестиранной робе.

– После десяти лет жизни отшельником в тайге не переношу табачный дым, выхлопные газы и суету большого города. Слава Богу, терпеть осталось не долго – доматываю последний месяц принудиловки на разборке металлолома в вашей литейке.

– Нас привозят и увозят на ментовском автобусе, – добавил он, опускаясь на скамейку.

«???» – зароились у меня в голове вопросы, которые я так и не задал.

Несколько минут молчали, потом сосед по скамейке заговорил, и я на несколько недель обеденных перерывов превратился во внимательного слушателя.

В школе он был скорее троечником, чем «хорошистом», потому, заглянув в аттестат зрелости, отец предложил:

– Илья, в институт всё равно не поступишь, так что подавай документы в ПТУ.

В ПТУ ему понравилось. Во-первых, обучался конкретному делу, во‑вторых, получил востребованную на любом промышленном предприятии хорошо оплачиваемую профессию слесаря-наладчика металлообрабатывающего оборудования, в том числе станков с ЧПУ. Производственную практику проходил в крупном приборостроительном объединении «Вымпел». Туда и направили после обучения. Работа понравилась, начал привыкать к коллективу, но получил повестку из военкомата о призыве в армию. Повезло попасть в танковые войска, где служба прошла в ремонтных мастерских, почти по специальности. Демобилизовался в звании сержанта и возвратился на работу в объединение. Родители советовали пойти на подготовительные курсы и поступить в Индустриальный институт, но судьба распорядилась иначе.